Агония, часть 2

Жизнь в лесной банде становится невыносимой для нормального человека. Несмотря на многочисленные постановочные фото, на которых бандиты охотно принимают героические позы а-ля Рэмбо и улыбаются, общая подавленность бесперспективностью  и неопределенностью будущего, напрасными смертями подельников и тяжестью существования, мрачно угнетает и без того лишенную ярких впечатлений психику бандитов. Человек испытывает постоянный стресс,  а, поскольку периоды активной деятельности бандгруппы становятся все более редкими с уничтожением ее членов  и непрерывной опасностью для остальных, учащаются психологические срывы. В долгие дни и ночи вынужденного бездействия, перемежающегося бегством от спецгрупп и огневых ударов, бандиты начинают осознавать, что рано или поздно за все, что они натворили, они понесут неминуемый ответ. Дальнейшая жизнь, семья, дети, хорошая созидательная работа и возможность ходить с гордо поднятой головой, не шарахаясь от теней и шорохов  –  человек понимает, что всего этого, чем живет и дышит нормальный человек, ему уже никогда не увидеть и не почувствовать. Ни памяти людей, ни блеска глазенок и улыбки своего ребенка.  Его удел — череда убийств, лужи крови вперемешку с грязью и бесславный конец в этой грязи с расколотой пулей и набитой налетевшими мухами головой. И, когда доходят смутные слухи об объявленной амнистии, многие хватаются за эту спасительную возможность вырваться из круговорота бесконечно падения.

Момент объявления амнистии обязательно должен учитывать  текущее состояние бандформирований. Она не должна объявляться по принципу «А не объявить ли амнистию?», нет. Объявление амнистии – это четко выверенный и ответственный шаг властей, прекрасно осознающих важность задачи и просчитавших все возможные последствия. И объявлять их следует как можно реже.  Постоянное объявление амнистий ничего не дает, кроме передышек бандитам, во время которых они продолжают совершать террористические акты с большей свободой, пользуясь выжидательной позицией властей и правоохранителей. Однако в этом случае редкого объявления амнистия должна предусматривать прощение даже тех, на ком есть кровь. Ведь задача амнистии не в том, чтобы вытащить человека из леса и наказать его по всей строгости закона, а в том, чтобы лишить банды наиболее активных в социальном плане людей, которые, во-первых, сумеют адаптироваться в мирной жизни, а во-вторых, уход которых окончательно разлагает  бандгруппы, превращая их в сборища, состоящие из недоумков и наиболее отъявленных отморозков, которых простить невозможно. А бывшие наиболее развитые в моральном отношении члены банд, несущие в себя осадок вины за прежде совершенные преступления и ненависть к обманувшим их бандглаварям, во многих случаях становятся одними из самых бескомпромиссных борцов с бандитами.

Фаза 3

В конце-концов, банда начинает жить лишь тем, что непрерывно пытается сохранить себя. Оставшимся бандитам уже не до нападений, выживание – вот основной посыл для членов бандформирования. Внешне пытаясь бодриться, они понимают, что надеяться уже не на что. Общую атмосферу подавленности и страха в банде уже не могут изменить ни эфемерные «успехи», связанные с одиночными убийствами и подрывами, а случаи бессмысленной гибели товарищей от своих же СВУ усугубляют чувство безысходности.

На все это накладывается катастрофический недостаток оружия, боеприпасов, провианта и элементарных жизненных удобств. Люди, находясь в условиях первобытно-пещерного существования, тихо тупеют и деградируют. Обретаясь в труднодоступных районах и не находя иных источников к существованию, бандиты начинают грабить местное население.

А местное население после исчезновения крупных и средних банд за длительное время уже понемногу привыкло к мирной жизни. Его не радуют грязные бородатые рожи, появляющиеся по ночам и отнимающие имущество под любым предлогом, в том числе псевдорелигиозным, тем более, что грабителями часто забирается единственное, чем располагает человек. Мало-помалу люди начинают бояться и ненавидеть боевиков: толку от них никакого, только грабежи. В то же время народ видит, что власти настойчиво улучшают быт и саму жизнь в республике, выплачивают зарплаты, пенсии, выделяют субсидии и дают работу и безопасность – все то, что являлось недостижимой мечтой при прежней власти бандформирований, когда единственной властью являлось переменчивое настроение «амира», а ее проводником – автоматы и гранатометы. Люди не желают вновь выживать в унизительной атмосфере всеобщего страха и неопределенности, но об этом то и дело напоминают появляющиеся по ночам лесные жители. И, если сначала дело ограничивается только грабежами и поборами, то со временем, на фоне общего падения дисциплины в банде, бандиты начинают беспредельничать по отношению к местным жителям, к женщинам и старикам. Следствием этого являются адресные мероприятия правоохранительных органов, знающих о появлении боевиков в населенном пункте, с обысками и опросами. Это, в итоге переполняет чашу терпения, и население перестает поддерживать боевиков. В войне на истощение, в которой бандиты никогда не выиграют у государства, боевики лишаются последней опоры.

На волне отвращения к бандитам и опасаясь неминуемой ответственности, ранее поддерживавшие бандитов жители начинают исподтишка сотрудничать с представителями органов безопасности в надежде сбросить с себя тяжкое бремя бандпособника. Тут необходимо отметить особенность: на верхний уровень сами местные жители никогда не выходят, все сотрудничество идет по «горизонтали», то есть, с местными оперативными работниками. И уже задача тех – довести до вышестоящих структур результаты работы и предложения по дальнейшим действиям. На посты администрации назначаются также местные жители, лояльные к официальной власти. В это же время происходит слив и ликвидация бандподполья (мы уже разделяли бандгруппы и бандподполье), которое  оставалось последней ниточкой, связывающей лесных с остальным миром. Хорошим шагом после уничтожения бандподполья бывает создание отрядов самообороны из местных жителей под патронажем правоохранительных органов, но такое решение принимается только после детального и всестороннего анализа обстановки. В итоге, раздавленная и разложившаяся, добиваемая и преследуемая банда остается одна.

Один за другим банду продолжают покидать ее члены. Кто-то просто уходит куда-то в небытие и растворяется, колеся по земле, кто-то поселяется и скрывается у сердобольных родственников на нелегальном положении, кто-то приходит с повинной. Остающиеся осколки банды уже не уходят далеко в труднодоступные места, а ошиваются близ конкретного населенного пункта. Их остатки вычищаются спецгруппами в ходе спецопераций как на окружающей местности, так и непосредственно в населенном пункте.

Главари, видя происходящее, пытаются усилить по всем доступным каналам вербовочную работу среди молодежи, навязчиво рекламируя «романтику джихада». Это видят и зарубежные пособники бандитов, которые, находясь в безопасности и слабо представляя себе лишения, всеохватывающий страх и безнадежность положения бандгрупп, усердно расписывают лесной «джихад» яркими красками, заполняя пустоту громкими словами, рассчитанными на легкоубеждаемую молодежь.  Одновременно с этим главари бандгрупп усиливают репрессивные меры в отношении соратников, прибегая к любым мерам для удержания членов банды в ней, вплоть до повязывания их кровью невинных граждан и показательной казнью на виду у остальных. Часто объектами преследования становятся бывшие члены банд, вернувшиеся к мирной жизни. В качестве примера можно привести Ислама Успахаджиева, который совершал покушения на бывших членов бандформирований, выслеживая и поджидая их в окрестностях Катыр-Юрта и Чожи-Чу.

И вот тут происходит явление, которому именно сейчас мы являемся свидетелями: банды, скатившиеся из оппозиционного идеологического отряда в разряд примитивного криминала, начинают срастаться с уголовными группировками. Порой бывает сложно отличить, где преступление совершено «лесными», а где уголовниками. Происходит взаимопроникновение и усреднение понятий и методов их действий, часто налаживается взаимовыгодное сотрудничество, основанное на добывании денег, распределение которых между членами банд и их главарями носит строго упорядоченный характер. И уже не звучит парадоксом, что именно в это время наблюдается всплеск активности преступных элементов. Количество боестолкновений с силами правопорядка резко возрастает, наблюдаются попытки проведения знаковых терактов и жестокое противостояние спецслужб и банд. В это время значительно увеличивается количество убитых с обеих сторон.

В силах властей растянуть или намного сократить длительность этого периода. Криминал тянет к деньгам, и обладатели больших денег притягивают представителей преступного мира, как магнит. Многие толстосумы становятся «дойными коровами», но наиболее дальновидные и беспринципные из них, к тому же, облеченные определенной местной властью, могут манипулировать действиями банд в своих интересах при сравнительно небольших вложениях. Таким образом, устанавливается связь коррупции и криминала, разрушить которую может только твердая позиция центральной власти. Здесь уже для ускорения ликвидации этой связки необходимо задействовать репрессивный аппарат. Если центральная власть отбрасывает сомнения и жестко подавляет любые зачатки коррупции, несмотря на громогласные обвинения в насилии, то бандиты лишаются постоянного источника средств к существованию. Их силы распыляются и без координации и снабжения погибают в войне со спецслужбами. После этого вожжи можно потихоньку отпускать. Если же центральная власть не проявляет желания вводить репрессивные меры, то война с преступностью ведется на истощение исключительно силами спецслужб, подвергающихся непрерывным обвинениям в насилии со стороны сочувствующих бандитам маргиналов, и растягивается, но ее исход в любом случае бывает один и тот же: бандиты уничтожаются или загоняются в слабо выраженное подполье.

Особо следует отметить основных представителей бывшего движения сопротивления. Они весьма тяжело воспринимают крушение надежд и потерю возможности влиять на происходящее. Крайне ограниченные в перемещениях и загнанные в самые отдаленные места, крупные бандглавари оказываются на распутье: доживать свой век в какой-нибудь землянке глубоко в горном ущелье, нелегально осесть за границей или, в попытке вернуться в мир, заслужить прощение. Как наиболее развитые личности, эти люди не мыслят себя вне активного существования и довольно часто выбирают третий путь.

Такие люди, при всей своей внешней непримиримости, являются самыми опасными врагами бандгрупп и самыми ценными агентами спецслужб. Обладая в силу занимаемого положения преимущественными правами в использовании средств скрытой передачи информации, они одного за другим сдают своих прежних соратников, в то же время, как представляется тем, чудесным образом избегая уничтожения. Демонстрируя феноменальную живучесть и преданность делу, они являются примером для остальных льнущих к ним бандитов. Авторитет такого человека достаточно высок в бандитской среде и ему не представляет труда сблизиться на 2-3 месяца с тем или иным другим лидером бандформирований. Он становится обладателем всей доступной информации о составе, перемещениях, характере действий и планах на будущее этого лидера, а через некоторое время, внезапно для всех, тот уничтожается в ходе спецоперации вместе со значительной группой доверенных лиц. Сам агент остается цел и невредим благодаря заблаговременному, за время до недели, прощанию с обреченным бандлидером.

И это еще не конец. Немногочисленные уцелевшие члены уничтоженной в ходе спецоперации банды разносят среди других слухи о внедренных в среду бандформирований «кротах», что лишь усиливает взаимную подозрительность и разобщенность банд. Но агент остается вне подозрений. Для спецслужб потеря такого человека является тяжелейшим ударом и для недопущения подобного варианта задействуются все мыслимые и немыслимые возможности.

Завершая обзор «Агония», хотим заключить его следующим: любое партизанское движение рано или поздно вырождается в угасающий стараниями спецслужб бандитизм, но для этого необходимо перекрытие сторонних каналов подпитки и серьезная работа по планированию совместных действий всех ветвей исполнительной, законодательной и судебной власти, не исключая, разумеется, СМИ.  Именно от результатов взаимодействия государственных структур и их согласованной, планомерной, непрерывной деятельности зависит срок решения проблемы бандитизма.

Напоследок мы все-таки выставим на узнавание в рамках прежней нашей традиции «Узнай крысу!» следующее устрашающее волосатое рыло из числа сунженских лесных гиббонов. Он уже светился на всевозможных розыскных «площадках», поэтому, как мы считаем, с идентификацией этого представителя семейства мокроносых обезьян проблем не будет.