Новые центры сил на Ближнем Востоке

Перепост.
Владимир Алексеев,
Специально для Iran.ru

21 января 2014

Начавшиеся три года назад «арабские революции» похоронили традиционные центры сил на Ближнем Востоке, прежде всего Египет. При этом произошло усиление роли Саудовской Аравии. Но в конечном счете от всех процессов в регионе больше других выиграл Иран. И начался процесс формирования шиитской дуги, которого опасаются США, Израиль и консервативные монархии Аравии.

Прошло ровно 3 года со времени начала т.н. арабской весны, а точнее – череды исламистских революций, разгоревшихся на деньги Саудовской Аравии и других аравийских монархий при политической, а в некоторых случаях и военной поддержке со стороны США и ряда ведущих стран НАТО. Ее итоги весьма печальны для тех стран, где были арены ожесточенных сражений и даже боев. Причем все это – страны, которые традиционно были на ведущих позициях в арабском мире.

Ливия, игравшая видную роль в межарабских делах и в Африке, практически уже превратилась в несостоявшееся государство, расколотое на три части, в каждой из которых правят местные кланы. Власть центрального правительства едва распространяется на Триполи и его окрестности.

Египет, бывший ключевой державой арабского мира, от которого во многом зависела безопасность всего Ближнего Востока, переживает период нестабильности, близкий к хаосу, когда в стране может произойти новый переворот или начаться гражданская война. Де-факто он стал тоже несостоявшимся государством, нуждающимся в серьезной международной помощи для преодоления острого социально-экономического кризиса. Его роль как ключевого игрока в процессе ближневосточного государства практически сведена к нулю. Утрачена ведущая роль Каира в ЛАГ.

В Иордании ситуация несколько лучше, но сохраняется риск обострения конфронтации между сторонниками нынешнего монархического режима и исламистами под воздействием сирийского конфликта.

Йемен, занимавший особое место на Аравийском полуострове в качестве республиканского противовеса консервативной монархической Саудовской Аравии, втянут в изнурительную внутреннюю борьбу с повстанцами-хусистами на севере и боевиками Аль-Каиды Аравийского полуострова повсюду. Кроме того, ему грозит раскол на Север и Юг. Страна погрязла во внутренних разборках, и ей сейчас не до внешней политики.

Тунис после исламистского переворота переживает полосу внутриполитической турбулентности и социального кризиса, грозящих перерасти в гражданский конфликт. Как серьезный игрок в политике Арабского Магриба Тунис утратил свое значение.

Алжир живет в ожидании смены власти поколений, причем на фоне растущей активности Аль-Каиды исламского Магриба. Прежняя его роль одного из полюсов сил наряду с Египтом и Ираком в арабском мире утрачена.

В Сирии продолжается гражданская война, шансы на мир путем диалога крайне малы, хотя правящий режим, опираясь на политическую поддержку России и военную помощь Ирана и Хезбеллы, в целом контролирует ситуацию и скорее всего выживет. Но в нынешних условиях Дамаск не может играть активной роли в ближневосточных делах, в первую очередь в поисках решения палестинской проблемы.

В Ираке сохраняется острый накал суннито-шиитского противостояния, подпитываемый извне Саудовской Аравией, Катаром и некоторыми другими членами ССАГПЗ. Курды постепенно ведут дело к созданию де-факто независимого от Багдада анклава. Однако центральное шиитское правительство в состоянии пока удерживать общий контроль над большей частью страны. Постепенно улучшается социально-экономическая ситуация в Ираке. Но занятость внутренними проблемами не позволяет заниматься активной внешней политикой, в том числе в Персидском заливе.

Нельзя сбрасывать со счетов и курдский фактор. Если Иракский Курдистан в конечном счете решится объявить свою независимость, к нему захотят примкнуть населенные курдами районы сопредельных государств, прежде всего Турции и Сирии. А создание мощного курдского государства в самом сердце Среднего Востока – это новая геополитическая реальность. Его антиарабская и антитурецкая ориентация будет очевидна, что означает неизбежный союз с Ираном.

Пока что победителями «арабской весны» формально остаются страны ССАГПЗ во главе с Саудовской Аравией, хотя и там прошли волнения на фоне отголосков общей ситуации на Ближнем Востоке. Волнения шиитов на Бахрейне пришлось подавлять с помощью военной силы, прежде всего саудовских войск. В Восточной провинции Саудовской Аравии, в основном населенной шиитами, также прокатилась серия массовых выступлений протеста против дискриминации по конфессиональному признаку. Кувейт находится в полосе перманентного парламентского кризиса, тоже связанного с угнетением шиитского меньшинства. В Катаре пришлось срочно менять Эмира и премьер-министра с большей частью его правительства, чтобы уберечь это княжество от внутриполитических потрясений, связанных с недовольством населения агрессивной внешней политикой страны. Однако в целом Саудовская Аравия, отодвинув Египет, Алжир, Сирию, Ирак и другие страны на обочину ближневосточной политики, стала во многом диктовать правила игры в регионе, в том числе захватив лидерство в ЛАГ.

Но сейчас там назревает нарыв и вот-вот может произойти смена поколений, поскольку король Абдалла и наследный принц Сальман не просто стары, но и тяжело больны. В правящей семье Аль Саудов нарастает напряжение и ширятся противоречия, молодое поколение больше не хочет жить по нормам ваххабитов 18-го века, нарастает протест шиитского меньшинства, проживающего в основном районе нефтедобычи страны, засасывает недальновидная политика втягивания КСА в конфликты в Сирии, Йемене, Египте и Ираке, за которой стоит руководитель разведки принц Бандар, искусственно нагнетается враждебность по отношению к Ирану, который быстро выходит из западной изоляции. Королевство может просто распасться на 4-5 частей, причем некоторые из них вполне могут быть поглощены соседними странами. Если Саудовская Аравия развалится, то весь Ближний Восток сотрясет до основания.

На фоне событий «арабской весны» пострадала и Турция, которая решила активно поучаствовать в сирийском конфликте. В результате, в самой этой стране летом с.г. прокатилась волна мощных протестов, которая существенно подорвала власть премьер-министра Эрдогана и снизила внешнеполитическую роль Анкары. Да и ее стабильность оказалась под вопросом. Сейчас Турцию непрерывно сотрясают скандалы на коррупционной почве, хотя в реалии речь идет об общем недовольстве населения политикой Эрдогана. Смена многих министров не успокоила ситуацию в стране, где может случиться смена власти. В этих условиях Анкара существенно снизила свою внешнеполитическую активность, в том числе и на ближневосточном направлении.

Единственной реально выигравшей региональной страной от всех последних событий на Ближнем Востоке оказался Иран. После смены там президента Махмуда Ахмадинеджада, которого в июле прошлого года заменил Хасан Роухани, Тегеран за короткое время смог выйти на промежуточные договоренности с Западом по вопросу своей ядерной программы и начать процесс нормализации отношений с США и странами ЕС. Если нынешняя тенденция сохранится, то откроются перспективы снятия всех финансово-экономических и военных санкций, что позволит ИРИ быстро трансформироваться в самую мощную региональную державу на фоне упадка ведущих арабских государств. А это означает совершенно новый баланс сил на Ближнем Востоке, а главное – в Персидском заливе, где добывается 2/3 объема нефти в мире. Тем более что США сокращают свое присутствие в регионе, уходя в более важный для них район – АТР, где им нужно сдерживать рост влияния Китая. В нынешних условиях Тегеран проводит активную и наступательную внешнюю политику, делая упор на становлении союза с Ираком и Сирией для отражения агрессивной линии Саудовской Аравии, не желающей мириться с утратой своей роли в регионе. Эта тенденция может привести к становлению и официальному оформлению «шиитской дуги» в составе ИРИ, Ирака, Сирии и Ливана, а в перспективе и с присоединением к ней шиитских районов Саудовской Аравии (в случае распада королевства) и Бахрейна.

Естественно, такое развитие процессов на Ближнем и Среднем Востоке не устраивает США и Израиль, который в военном отношении остается самым мощным государством региона. С одной стороны, они боятся дальнейшего укрепления роли Ирана и становления шиитской оси, и с другой – не могут остановить этот объективный процесс. Для этого им пришлось бы развязать масштабный региональный конфликт на Ближнем Востоке. Но он чреват вовлечением в него слабых в военном отношении аравийских монархий, а также распадом Саудовской Аравии.

Так что, начав «революции», консервативные арабские монархии – их зачинщики, в конечном счете нанесли ущерб самим себе, подорвав роль арабского мира в целом и оказавшись на грани коллапса. А на сцене появился новый мощный игрок – Иран, который будет делать ставку на шиитов в арабских странах, что еще больше перекроит политическую карту Ближнего Востока. Не исключено, что сбудется предсказание иорданского короля об образовании шиитской дуги от Тегерана до Бейрута.

**************

Исходя из реалий, которые нас ожидают в ближайшем будущем, России, наверное, стоило бы по-новому оценить ситуацию на Ближнем Востоке, произвести переакцентировку своей внешней политики в регионе и, может быть, стоит сделать ставку на формирование возможного Союза или Альянса с Ираном, Ираком и Сирией, тем более что последние теракты в Волгограде имеют явный саудовский след. Монархии ССАГПЗ никогда не поменяют своего враждебного идеологического настроя к Москве, которая якобы «угнетает» российских мусульман и поддерживает Иран. Они готовы и далее подпитывать финансами и пропагандистской салафитской литературой экстремистские и радикальные исламистские кружки и ячейки на Северном Кавказе и в Поволжье, тем самым поощряя терроризм в РФ. Кроме того, Саудовская Аравия готова демпинговать на рынке нефти, тем самым нанося ущерб российской казне, а Катар играет против Москвы на газовом рынке. Поэтому ограничение их влияния на Ближнем Востоке отвечает не только стратегическим, но и энергетическим интересам России. И в этом наши интересы совпадают с иранскими, иракскими и сирийскими. Причем к союзу РФ с «шиитской дугой» наверняка примкнут другие арабские страны по мере ослабления и уменьшения роли США в регионе.