Игорь Кочубей:«Я «профилактировал» Дудаева в своем кабинете»

Игорь Кочубей не рвался в Чечню, но руководство ФСБ России неоднократно обращалось к его опыту и знаниям, когда нужно было провести переговоры с Масхадовым или обменять пленных российских солдат и офицеров. Сколько он спас жизней — не рассказывает. Он вообще говорит о Чечне и событиях тех лет неохотно и никогда ранее не давал интервью на эту тему. Для «Известий» он впервые сделал исключение, чтобы поговорить о белых пятнах в истории первой современной кавказской войны.

Вопрос: Игорь Васильевич, как случилось, что вы попали служить в органы госбезопасности?
Ответ: В КГБ попал случайно — закончил Горный институт и работал в Северной Осетии на заводе. Был молодым кандидатом в члены партии. В 1972 году меня вызвал первый секретарь и сказал, что меня хотят направить в высшую школу КГБ в Москву. Что это – я тогда и не знал. Дали один день на размышление. Но особого выбора не было. Начинал в контрразведке, дослужился до начальника отделения, потом перебросили в другой отдел, и так далее и так далее…
В: За 14 лет службы вы дослужились от начальника отдела до руководителя управления госбезопасности республики…
О: У меня была хорошая подготовка, которую я получил в институте и Высшей школе КГБ.  Но в значительной степени свой успех в карьерном росте я отношу к своим руководителям и наставникам. Молодого сотрудника закреп-ляли за опытным, который нес ответственность за результаты его работы. Это очень хорошая методика, которую необходимо сохранять и развивать и сегодня.
В: Почему война началась именно в Чечне, а не, скажем, огромном  Дагестане или других республиках Северного Кавказа?
О: Во-первых, Дагестан — многонациональная республика. И там сложился в силу житейской необходимости паритет — у власти стояли представители всех народов. То же происходило и в Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и других республиках. Чечено-Ингушетия — это фактически мононациональная республика. Чеченцы и ингуши – фактически один народ — вайнахи. У них общие корни. К тому же чеченский конфликт разразился на фоне «горбачевской перестройки», когда ушли от пропорционального представительства в органах власти, от кадрового, в национальном плане, баланса. Сложилось так, что фактически все руководящие должности в республике заняли чеченцы. В результате союзное руководство потеряло там влияние и контроль. На фоне роста национализма и стали происходить конфликты. А всю обстановку усложняла экономическая ситуация.
В: Какой была позиция КГБ и политического руководства страны по отношению к происходящему в республике? Почему все же допустили к власти экстремистов и сепаратистов?
О: Руководство КГБ России  на тот момент заняло позицию невмешательства. Я ежедневно направлял шифр-телеграммы в правительство. Потом, когда мне показали эту кипу шифровок, ни на одной из них  никаких резолюций руководства КГБ России не было. В значительной степени виной разразившегося конфликта была и позиция, занимаемая председателем Верховного Совета России Русланом Хасбулатовым  и Асламбеком Аслахановым, который возглавлял комиссию Верховного Совета по безопасности и правопорядку. У них были личные неприязненные отношения с председателем Верховного Совета республики Доку Завгаевым. Практически никакой помощи ни от руководства КГБ России, ни от Правительства РФ или СССР мы не получали. На тот момент мы и предположить не могли, что в СССР рядом политиков явно  предпринимаются антигосударственные действия и никаких мер защиты не планируется. Например, мы с министром внутренних дел Чечено-Ингушетии  Умалтом Алсултановым настаивали на введении чрезвычайного положения, но его отменили спустя 2—3 часа после введения. Позже у меня появилась запись телефонного разговора Хасбулатова и Дудаева. Хасбулатов сказал: «Чего вы медлите?! Пора убирать эту власть!» В ответ ему был задан вопрос: «А не введет ли Россия чрезвычайное положение, если мы предпримем такие шаги?» В завершение разговора Дудаеву сказали: «Действуйте смело, не введут!» Эту техническую  запись я передал Завгаеву.  Когда же свели все воедино, стало понятно, что на это были затрачены определенные силы. Все было инспирировано и оплачено.
В: Вы, насколько известно, поддерживали Завгаева. Почему?
О: Я до последнего поддерживал Доку Завгаева, что стало одной из причин отстранения меня от должности председателя КГБ республики. Я не хочу говорить, что Завгаев «покрыт сусальным золотом»… У него есть недостатки, но, по крайней мере, он был легитимным руководителем автономной союзной республики и намного лояльней по отношению к России. Например, Завгаев никогда и нигде не позволил себе сказать что-то плохое об отношениях Чечни и России, в то время как Хасбулатов неоднократно допускал всякого рода негативные и критические высказывания. Я его поддерживал потому, что видел, что близится крах. Многие понимали, что произойдет, если Дудаев и его окружение возьмет власть в свои руки.
В: А с Дудаевым вы были знакомы? Что он за человек? Есть мнение, что он не хотел войны.
О: Дудаева я знал. Даже лично «профилактировал» его в своем кабинете (проводил разъяснительную беседу. – «Известия»). Я согласен с теми, кто считает его неадекватным. По складу характера Дудаев холерик, причем с высокими  амбициями, которые на фоне тех событий просто выплескивались. И, вполне возможно, какие-то элементы шизофрении у него были.  Хотя я не психиатр, но, как оперативный сотрудник, психологию изучал.
В: Одним из самых трагических событий тех дней для вас стал штурм здания КГБ в Грозном. Погибли сотрудники госбезопасности. Кто дал на это команду?
О: Команду дал Хасбулатов. Меня тогда уже приказом отстранили от занимаемой должности. Нам удалось вывезти значительную часть архива, и мы спасли агентуру. А вот оружие мы не успели вывезти. А ведь у нас оружие было не только личное. Тогда по мобилизационным мероприятиям  на случай угроз у нас развертывался второй состав органов безопасности, формировались оперативно-боевые отряды. Вооружение, которое предназначалось для них, находилось у нас на складе, а это колоссальные запасы. Почему оно не было вывезено в течение полутора месяцев — непонятно. В итоге все оружие попало в руки дудаевцам.
В: Вам постоянно приходилось ходить с оружием?
О: Нет. Я и мои сотрудники ходили без оружия. Дело в том, что нам приходилось постоянно работать в толпе. И была большая опасность утраты оружия. Да и применение  его в такой ситуации было невозможно, даже если в отношении вас и были бы совершены экстремистские действия.
В: Игорь Васильевич, а как вы думаете, выравнивается ли сейчас ситуация на Кавказе? Ведь продолжают звучать взрывы во Владикавказе, Махачкале, Ингушетии…
О: Если посмотреть ситуацию в динамике, хотя бы за последние 15 лет, то изменения положительные, безусловно, есть. Но не стоит забывать, что политика – это производное от экономики. На Северном Кавказе сейчас массовая безработица. Вот этот ресурс не занятых в общественно полезном труде людей  используют в экстремистских целях.
В: После того как вы были направлены на работу в Волгоградское управление Федеральной службы контрразведки в 1993 году,  вам приходилось общаться с лидерами национальных диаспор? Как чувствовали себя здесь граждане Чечни, которые вынуждены были уехать из республики?
О: Когда приехал сюда в 93-м году, чеченцы меня хорошо приняли, они знали меня заочно,  да и связи со  многими чеченцами у меня были хорошие. Мне приходилось даже в годы первой чеченской войны выезжать на Северный Кавказ для решения оперативных задач. Я организовывал встречу главы ФСБ России Сергея Степашина с главой дудаевской армии Асланом Масхадовым. У меня были выходы на Масхадова, вернее на его родственников, через которых я и организовывал встречу. Тогда Масхадова вообще хотели вырвать из-под дудаевского влияния. Об этом никогда нигде не говорилось и не писалось —  Степашин предложил от имени руководства России  Масхадову должность командира дивизии в любом регионе России, но Масхадов отказался.
В: Вы участвовали в обмене пленными?
О: Да, участвовал, но эта информация засекречена. Я уже служил здесь, в Волгограде, каждый мой выезд санкционировался  руководством.

Вместо послесловия
Интервью, которое мы сегодня публикуем, лишь малая часть разговора с Игорем Кочубеем. На многие вопросы генерал-майор не смог ответить, поскольку время рассекретить информацию еще не пришло – могут пострадать люди.
На звание «живой легенды» Игорь Васильевич не согласился. Сказал: «Я просто российский пенсионер». На жизнь он не жалуется, бодр, подтянут. Как и положено профессиональному контрразведчику. О себе рассказывает мало. Сам из казаков. Предки из Полтавы получили земельные наделы под Ведено лет 300 назад. Так и осел род Кочубеев на Кавказе. В контрразведке работал по проблематике религиозного экстремизма, с ваххабитами впервые столкнулся в 80-х годах в Узбекистане. Был знаком с Кадыровым, когда тот только хотел организовать первый в Чечне «Исламский институт». Уверен, что органы госбезопасности могли уберечь Северный Кавказ от большой крови, но политики распорядились по-своему. Сожалеет только о том, что не смог многим помочь в той непростой ситуации. Под занавес нашей беседы на вопрос: «Вы не планируете написать книгу обо всем, что с вами в жизни произошло?» — ответил: «Я слишком ленив для этого» и многозначительно улыбнулся.