«Чёрный Дельфин». Колония не особо особого режима

Наоборот, отсидев 25 лет, «смертники» имеют право на условно-досрочное освобождение. И ходатайства пошли! Неужели самые страшные преступники вот-вот окажутся на свободе? В самой крупной тюрьме, где отбывают пожизненное наказание, с мрачным названием «Черный дельфин», побывал наш корреспондент.

Илецкая каторжная тюрьма была построена еще в 1774-м для осужденных на пожизненную каторгу. Добывали соль. Стены здесь как в средневековой крепости. Подвалы словно приспособлены для пыток — ни один звук не выйдет на свободу. Здесь находился и концентрационный лагерь, и тюрьма НКВД, и колония особого режима для больных туберкулезом. С 2000 года в Соль-Илецком исправительном учреждении N6 содержатся те, кто был приговорен к расстрелу.

Я побывал здесь в 2002 году. Тогда в «Черный дельфин» на пожизненный срок прибыла крупная партия чеченских боевиков, среди которых самый известный Салаудин Тимирбулатов по кличке Тракторист. Он перед камерой казнил наших солдат. Вы наверняка помните эти жуткие кадры.

…Тракторист поначалу держался борзо. Не хотел драить «очко». Ровно через два месяца воспитательной работы все стало на свои места. Из камеры раздавалось мерное шуршание — это «полевой командир армии Дудаева» надраивал латунный кран, за что и получил новое прозвище — Крановщик.

Обращение с «пожизненниками» было если не жестокое, то предельно жесткое. При открывании камеры осужденный должен был встать в позу «ласточка»: наклониться, словно прыгая в воду, пальцы врастопырку, глаза закрыты, рот, напротив, широко открыт. Это чтобы надзиратель видел, что никаких запрещенных предметов нет. Передвижение по корпусу только в наручниках, только в позе «ласточка» и в сопровождении трех надзирателей и овчарки. Ведь терять «смертникам» нечего. Настольные игры были запрещены. Читать было нечего. На прогулки выводили, когда конвой был свободен. В одной из камер поселился людоед. Если кто нарушал режим — грозились подселить к нему. Действовало пострашнее карцера. Сон только при свете, и руки обязательно поверх одеяла. «Смертники» контролировали себя даже во сне! В подвале стояло всего 4 швейные машинки и за право поработать бились не на жизнь, а на смерть. И еще. Вековые стены тюрьмы были буквально пропитаны палочками Коха. От туберкулеза здесь умирало по 60 осужденных в год. Их увозили на санитарной «буханке» на тюремное кладбище, координаты которого были засекречены. Я помню косогор, поросший седой полынью, и черные таблички с номерами. Ни креста, ни холмика.

Тракторист тоже заболел. Во время тогдашнего интервью он все время покашливал. Виновным себя не признавал, несмотря на страшное видеосвидетельство. Говорил, что это монтаж. В суде удалось доказать только одно убийство да участие в незаконных вооруженных формированиях. Однако о жертвах Тракториста по Чечне ходили легенды. Он нагло заявил мне тогда, что жена уже собрала деньги на его освобождение. Хотя всем было понятно, что его ждет косогор и черная табличка с номером.

И вот через 12 лет я еду в «Черный дельфин». Дорожные указатели почему-то со словом «Курорт». Тюремный юмор?

— Да нет, рядом с учреждением есть соленое озеро с уникальными лечебными свойствами, — говорит мой сопровождающий. — За это время здесь открыли курорт. Не хуже Мертвого моря.

Тюрьма «Черный дельфин»

Я не узнал «Черный дельфин». Да, маленькие фонтаны в виде дельфинчиков при входе в корпус «смертников» те же ( отсюда и пошло название), и красный корпус стоит на том же месте. Но внутри! На полу кафель. Светлые стены. Новенькие двери в камеры. Все сияет чистотой. И на первом, и на втором этаже. Евроремонт, да и только. И никакого тюремного запаха. Те, кто бывал в этих заведениях, помнят смесь пота, гуталина и людского горя. Начальнику колонии Сергею Балдину есть чем гордиться. Но на третьем этаже до боли знакомая синяя краска и тяжелый дух неволи.

— Это мы специально по указанию начальства все оставили как было, — говорит начальник. — Историческая часть. В назидание потомкам.

Подъем у «полосатиков» (так их называют еще из-за робы со светоотражающими полосками) ровно в 6.00. В камерах по двое — четверо. Только людоед Николаев сидит один. Да еще один грузинский вор в законе. Утренний туалет, заправка коек. Матрас складывается втрое, так, что получается этакий «гробик». Чтобы не было соблазна прилечь. Потом завтрак в камере. Обычно пшенная каша и чай. Потом в подвал, на работу. УФСИН трудоустроило 400 осужденных. Шьют форму и симпатичные домашние тапочки. Как увидите изображение дельфинчика, знайте, откуда.

Обед ровно в час. При мне в термосах повезли солянку и сосиски с перловкой. Ну и компот. Причем каждый «полосатик» может заказывать в тюремном ларьке продукты по вкусу. Были бы деньги на счету.

Зарабатывают они мало. 2 — 3 тысячи в месяц. 30 процентов идет на погашение судебного иска. Кто-то отсылает деньги домой. А кому-то, наоборот, старушка-мать шлет из своей пенсии, чтобы сынок не оголодал. Специально узнавал, сколько государство тратит на одного осужденного на особый режим. 19 тысяч рублей в месяц. Нехило.

Рабочий день ровно 8 часов. Потом прогулка и в камеру. Если родственники купили телевизор, то просмотр специально отобранных программ по кабелю. «Полосатики» могут смотреть «ящик» ровно 4 часа 15 минут в день. Администрация включает в программу новости Первого и России 1, Пятый канал, какой-нибудь сериал без насилия и даже Матч-ТВ. Рекламу, между прочим, вырезают.

За просмотром программ можно почитать книгу (библиотека насчитывает 12,5 тысячи томов. Есть и Довлатов с «Зоной», и Солженицын, и О. Генри, и вся русская классика), поиграть в шашки (шахматы и домино запрещены. Осужденные могут проглотить и поранить пищевод. А шашка легко выйдет в дамки), написать письмо домой или жалобу прокурору. Затем ужин в камере и отбой ровно в 22.00. Спать можно в любой позе. Осужденным особого режима полагается 4 свидания в год. Два краткосрочных по 3 часа и два трехдневных. Работающие строго по КЗОТу уходят в ежегодный отпуск. 12 дней они живут в соседнем корпусе, играют в настольный теннис и смотрят эфирное телевидение.

Кстати, те, кто судом помещен за решетку до конца жизни, активно… учатся. Пятеро в свободное время отвечают на тесты, которые приходят по почте. В прошлом году один «полосатик» заочно закончил Московскую юридическую академию с красным дипломом. Им гордится вся колония…

Меня проводили в спецкамеру с клеткой и компьютером. Скоро проведут Интернет и вместо телефонных звонков осужденному можно будет общаться с родными по скайпу. А рядом художник-«смертник» расписывал фресками камеру-храм. Рисовал он не выходя из клетки. В характеристике указано, что он склонен к побегу. Невероятно, но факт: оказавшись в «Черном дельфине», многие мусульмане приняли православие. Храм откроется к 7 января. Конечно, конвою прибавится хлопот, но свобода вероисповедания превыше всего.

Зашел в лечебный корпус. Оборудование здесь получше, чем в Соль-Илецкой районной больнице. Правда, к рентгенаппарату и операционным столам умельцами приварены скобы для наручников — местная специфика. Интересуюсь ситуацией с туберкулезом.

— На 738 человек, приговоренных к особому режиму содержания, всего 18 заболеваний, — рапортует начмед.

— А сколько смертей за год?

— Пять. Два человека скончались от онкологии. Трое от сердечно-сосудистых заболеваний.

— А чем болеют осужденные?

— Характерное заболевание тромбофлебит. От подъема до отбоя они на ногах. Можно только присесть на прикрученную к полу табуретку. Вот и результат.

Кстати, на особом режиме никто не курит. Берегут здоровье, которое, как им кажется, пригодится на воле.

В «больничке» «смертники» находятся по «американскому типу» — большая палата, разделенная белыми решетками. Кто-то стирал в раковине, кто-то читал. Раздалась команда «На исходную!» Выздоравливающие встали лицом к стене и вытянули руки. Легкие больные присели и тоже показали ладони. Даже лежачие продемонстрировали конечности.

И хоронят их нынче не под черными табличками. Отбивается родственникам телеграмма. Если в течение трех дней за телом никто не приехал, его закопают под крестом, с именем-отчеством. Даже список статей УК не напишут.

Честно говоря, я обалдел от перемен за последние 12 лет. «Ласточкой» никто не стоит. Просто поднимают руки. Даже собаки лают не так грозно. Что происходит?

А происходит то, что в «Черный дельфин» наведываются всевозможные правозащитные комиссии из Евросоюза. Последняя из «Международной амнистии» потребовала, чтобы осужденные передвигались по корпусу без наручников. А то это так антигуманно! Поговорили бы они о гуманизме с родными изнасилованных и убитых детей. Так и хочется послать их к… Брейвику!

— Наручники — это наша безопасность, — говорит мне один из надзирателей. — Вот представьте, кинется какой-нибудь людоед и откусит сотруднику нос. Ведь ему уже ничего не сделаешь. Вышку-то не дашь…

Салаудин Темирбулатов (Тракторист)

В камеру для допросов ввели Тракториста. За 12 лет он ничуть не изменился. Даже стал румянее. Вылечился от туберкулеза совершенно! Отсидел 17 лет. Еще каких-то 8 — и на свободу с чистой совестью?

— Вы будете ходатайствовать об условно-досрочном освобождении?

— Да, обязательно!

— А куда вы первым делом поедете, если вас, конечно, освободят?

— В Чечню, конечно, к своей семье, у меня шестеро дочек. Четыре уже замужем, — замечтался душегуб.

— А к матери убитого вами солдата не поедете?

Тракторист на минуту замешкался. После паузы сказал:

— Конечно, поеду!

— А как фамилия того солдата?

— Не помню… Вот вы знаете, тот солдат был контрактник. Он пришел с оружием в мой дом, — начал хорохориться Тракторист.

— Он выполнял свой долг, а вы возглавляли бандгруппу. Спорить здесь бессмысленно…

Тракторист замолчал. Каждое слово может повлиять на решение судей. Пусть и через 8 лет. Именно поэтому многие из одиозных фигур, у которых срок подачи на УДО подошел, отказываются общаться с прессой. Сейчас в «Черном дельфине» таких 37. В следующем году прибавится еще чуть более сотни. И все они пишут, пишут прошения.

Александр Скрипченко приехал на похороны отца из армии по телеграмме. После поминок подъехал на «Запорожце» к дому соседки. Муж был в командировке. Вызвал ее во двор. На глазах у двух дочек 4 и 6 лет оглушил кирпичом и увез на свалку. Там изнасиловал и застрелил из самодельного пистолета. Потом вернулся и сжег малюток заживо. Суд приговорил его к расстрелу. Но Ельцин помиловал изверга и отправил на пожизненное. Александр отсидел 27 лет. Это самый долгий срок в колонии на сегодня. Он уже дважды просился на свободу.

— Вы все еще надеетесь выйти на волю?

— Я верю, что у меня скоро получится. Судебный иск — 2000 рублей старыми — я уже погасил. Потерпевшие сказали: как суд решит. Буду ждать.

Встретил прокурора по надзору за правами осужденных Владимира Земцова. Задаю ему тот же вопрос: есть ли шансы у убийц, педофилов и террористов оказаться по эту сторону решетки?

— 17 ноября состоялся пленум Верховного суда. Он определил, что суды могут не учитывать степень тяжести содеянного при вынесении решения об УДО. Так что шансы высоки, — вздыхает прокурор. — Вот только возьмут ли судьи на местах такую ответственность на себя?

С одной стороны, шанс на свободу дисциплинирует самых опасных осужденных. Они из кожи вон лезут, чтобы соблюдать распорядок и, не дай бог, оказаться в карцере! По соцопросам, которые регулярно проводятся в «Черном дельфине», 94% контингента сохраняют оптимизм и готовятся выйти на свободу по истечении положенных 25 лет. Но с другой, понять прокурора несложно, невзирая на гуманизм. Как вспомню горящих малюток и холеное лицо Скрипченко, все переворачивается внутри.

Пока ни из одной российской тюрьмы не вышел ни один приговоренный к пожизненному сроку. Но прошения идут потоком.

Оригинал:

http://www.rg.ru/2015/11/26/turma.html