Как мозг человека заражают инфопсихическим вирусом.

Интервью социопатолога Александра Леонидовича Леонидова-Филиппова об «этническом оружии» — инфопсихических вирусах.

— Давайте начнём с азов. Инфопсихический вирус — это устойчивый штамп мышления, активно внедряющийся в какую-либо среду. Есть штампы мнемонические, т.е. полезные, просто помогающие усвоению материала. Есть пустопорожние — суеверия, например. Есть болезненные: замечали, как подростки начинают говорить и думать фразами и образами из рекламы? Заражение инфопсихическим вирусом происходит методом многократного прослушивания, просматривания и т.п.

Есть и смертоносный инфопсихический вирус, влияющий на мировоззрение человека. К сожалению, о гигиене психической большинство из нас не знает. Если информационное послание несёт в себе парадоксальное, утверждает красоту безобразного, нормальность ненормального, возможность невозможного, терпимость нетерпимого и т.д. и т.п., оно закладывает «бомбу» в нашу психику.

Подробно описана С.Кургиняном т.н. «карнавализация». Это деградация адекватности поведения, т.н. .Общемiровой вирусище! Ныне в СМИ преобладает нудно-однообразный ёрнический тон, человек утрачивает способность к возвращению в серьёзное состояние. Ведь от меры зависит — яд или лекарство? Смех приятен человеку, это внешнее проявление радости, удовольствия.

Но если, эксплуатируя приятность, мы начнём его навязывать постоянно, то получим «смехоголика». Он глуп, потому что на любой вопрос отвечает смехом или приколом, жесток, потому что любая ситуация его веселит и забавляет, неадекватен.

Человек, который не умеет смеяться, психически болен. Но и человек, который разучился не смеяться, тоже психически болен. Если не одумаемся, телевидение с КВНами скоро «засмеют» человечество до смерти…

— Это пример психовируса, построенного на эмоциональной притягательности. Аналогичен ему психовирус преподнесения в качестве нормы низменных, животных инстинктов. Если СМИ активно и методично преподносят это растормаживание как адекватную реакцию человека на вызовы жизни, то дело плохо…

— Вот свежий пример того, о чём вы говорите. «Стриптизёрша Елена Беркова ушла от мужа к шоумену Бари Ашбасову», -сообщили по МузТВ. Зачем об этом сообщают? У всякого информационного послания есть цель. Такое — калечит мозг.

Этот «светлый образ» вкручивает в головы совершенно несовместимый с жизнью миф о связи проституции, стриптиза с жизненным успехом. Ведь Беркова легко находит себе не просто богатого, но и известного мужа. «Раз у неё получилось, — значит, и у меня получится!» — думают молодые девчонки. Это внушает им экран и глянцевые журналы в качестве адекватной модели поведения.

— Но большинство психовирусов, пишете вы, всё же носят интеллектуально-познавательный вид. Можно назвать какой-нибудь классический пример?

— Например, устойчивый штамп мышления, выработанный в интеллектуальной лаборатории Гоббса в XVII веке: «человек человеку волк» и «в мире постоянно идёт война всех против всех». Если их всерьёз применять на практике, то человек перестанет заботиться о своём безпомощном младенце. Люди истребят друг друга…

— Значит, этническое оружие действует таким образом: создаём устойчивый словесный штамп с негативным смыслом, вбрасываем его во враждебную нам среду и прилагаем силы для того, чтобы он там прижился, стал любимой присказкой и прибауткой?

— Да, но привить что попало нельзя. Так, советология, сражавшаяся в первую очередь с русским народом, старалась подражать национальным традициям, фольклору, фобиям человека.

— И каковы же адресованные именно нам вирусы, несовместимые с жизнью?

— Измена присяге — даже вынужденная — даром для русской психики не проходит. И тут в одном ряду оказываются и цареубийство, и погромы православных церквей, и десталинизация, и крах СССР.

Враг это знает. Он берёт больные, сложные моменты нашей коллективной памяти, неоднозначные эпизоды наших сакральных символов, и расшатывает, раскалывает нерешаемыми дилеммами нашу национальную психику. Итог — расстройство духа, самоощущение себя предателем, отцеубийцей.

Вот пример смертоносного психовируса советского времена «Мешают мощи машинной мощи!» Это как выбор между жизнью твоего отца и жизнью его внука — твоего сына. Кого ни выбери — психика всё равно не выдержит. СССР, возможно, сейчас был бы жив, если бы на ранних стадиях своего формирования догадался больше внимания уделять преемственности, традициям, воссоединению распавшейся связи времён. Если бы не заставлял во имя индустриального будущего детей крушить отцовские святыни…

Далее — «рыночное мессианство». Русский человек, как царского, так и советского времени, всегда был пронизан какой-либо всемiрной мессианской идеей (Третий Рим, коммунизм и др.) Вот и придумали противопоставить жизнь русских — счастью человечества и прогрессу.

Мол, на одной чаше весов — прогресс, рыночный рай, столбовой путь цивилизации. А на другой — твоя паршивая, никому не нужная, отсталая и реакционная жизнь. И будет очень благородно, очень по-русски, если ты пожертвуешь жизнью своей никчёмной ради всеобщего счастья в победившей «новой жизни»…

Ещё пример: кальвинизм в русской общинной, коллективистской среде: «чтобы все хорошо жили, нужно всем стать жестокими мошенниками». Ключевое слово тут — «все» и «всем». Человек начинает навязчиво пропагандировать подлость, гордится ею, выставляет её напоказ, как орден. Нация, которая в такую идеологию поверила, — мёртвая, она лёгкая добыча для своих хищных соседей, для процесса самораспада, саморазрушения.

То же самое — цинизм. Формула: «нет плохих и хороших, потому что все одинаково плохи». Знакомо, не правда ли? Сколько раз и вы, и я, и наши читатели слышали, что все начальники — сволочи…

— Выгодный начальству психовирус! Если никто не верит в то, что тебя можно заменить на человека получше, это же как индульгенция на все и всяческие преступления! Дымовая завеса народного мнения — «все подлецы» — обессмысливает всякое движение, всякую тягу к переменам…

— Но нам сейчас важнее то, почему народное мнение «все подлецы» несовместимо с жизнью. Потому что «все» — это, собственно, и есть жизнь, а подлость нормальный человек считает патологией. Получается, принять жизнь такой, какая она есть, человек отказывается, но и возможность изменить её отрицает. Готовая ситуация суицида, не так ли?

Любая нормальная власть должна или реагировать на разоблачения чиновников в СМИ, или, на худой конец, если так жалко своих, хотя бы не допускать разоблачений. Не карая по фактам доказанных и всенародно озвученных преступлений, власть переводит их в разряд допустимой модели поведения. Патология в массовом сознании начинает восприниматься как норма. Мозг разрушается в непреодолимом противоречии актуальной модели поведения и общечеловеческих стандартов мышления… Взяточник, который перестал стыдиться и прятаться, который гордится и выставляет на всеобщее обозрение свою коррумпированность, — уже не вполне психически здоровый человек.

— Здесь, Александр Леонидович, мы вплотную подошли к вашему утверждению о том, что одна из отличительных черт смертоносного психического вируса — непримиримый конфликт: «Плохое карают. Вора не карают. Значит, воровство не есть плохое? Или всё-таки плохое?!». Модель адекватного поведения (основа психического здоровья) размазывается, расчленяется. Адекватным одновременно кажется и то, и это…

— Ещё один отчётливый психовирус ельцинских времён, активно навязываемый масскультурой, — пьянство, поданное как альтернатива стяжательству. При ельцинизме всякий нестяжатель, чтобы хоть как-то сохранить достоинство, независимость, вынужден был картинно пьянствовать. Отвергнуть это — уже маргинальность. Страшненько для обывателя, мягко говоря…

Отчёт ООН по наркотикам за 2009 год свидетельствует: за десять лет число наркоманов в России увеличилось в десять раз. Это ли не ярчайшее свидетельство глубочайшей этнической психотравмы? Она и вызывает сверхсмертность в России. По заключению экспертов ООН, смертность, вызванную психологическим дискомфортом, без введения специальных мер не уменьшить.

Сопротивляясь кошмару «перестройки», в 1988 году академик Аверинцев приводил актуальные тогда примеры ложных противопоставлений: «ворюга или кровопийца?», «глумливый смех или террор?»… Почему «или»? — спрашивал Аверинцев. Нельзя оставаться психически здоровым при отсутствии однозначной модели поведения, однозначности сделанного выбора. Смертоносный психовирус — это такое информационное построение, которое выступает в роли доказательной базы для несовместимого с жизнью утверждения.

Возьмём, к примеру, активно внедряемое утверждение, что «демократия есть высшее благо, к которому русский народ органически неспособен». И вариации на тему, что мы «страна козлов и баранов», «немытая страна рабов», «страна вечнозелёных помидоров» и «никогда в этой стране ничего путного не будет»…

— И то, что мы «татарщина, азия», и то, что нам надо вернуться на столбовую дорогу цивилизации…

— Перед нами — завуалированный, но однозначный призыв к вымиранию русского народа. Если хотим жить, его нужно обязательно «расколоть» — доказать, что демократия не есть такое уж однозначное благо. Важно, чтобы это отчётливо прозвучало, потому что утверждение о нашей неспособности есть несовместимое с жизнью утверждение. А нам говорят: ты за русских? — значит, против блага, за зло! Ах, ты за благо, за добро? Тогда стой против «империи зла» — русской цивилизации!

— А как же можно быть против русских, если сам русский? И как же можно быть против добра, если не сатанист? Вот ловушка: психовирус построен так, что любой ответ на него неадекватен. А обыватель на то и обыватель, что не поймёт: само условие поставленной задачи некорректно. Он попытается сделать выбор — отказаться от себя в пользу добра или от добра в пользу себя — и обязательно сойдёт с ума…

— Русских ловят на том, что им по характеру близко: «Жильё необходимо, но оно недоступно». Как же жить, если необходимое — недоступно? Как же можно жить, если недоступное — необходимо? Это же не вирус, а целый вирусище, от которого миллионы людей сходят с ума, вешаются, вскрывают вены, идут на панель, в криминал, и т.д., и т.п. Есть советский способ разрушения вируса — сделать жильё доступным. Есть вьетнамский — не считать жильё необходимостью и весело жить по 18 человек в одной комнате. Мне советский, конечно, больше импонирует.

Запомним: психический вирус — это вбитое в голову утверждение, всегда голословное. Вместо доказательств — многократное повторение. Это создаёт эффект очевидности утверждаемого, которое на самом деле отнюдь не очевидно.

—Да, вот близкий мне как профессиональному геополитику, психовирус: «нет ничего страшнее войны; вся наша жизнь — война». То есть — завуалировано — нет ничего страшнее нашей жизни. Призыв чисто суицидального толка, а ведь как убедительно подан! Согласитесь, Александр Леонидович, война действительно страшна! И Россия сегодня в кольце войн — с этим тоже не поспоришь… Как раз как вы говорили — доказательная база для несовместимого с жизнью утверждения!

— Из той же геополитической оперы: «век империй прошёл; Россия —империя». То есть век России закончился. Хотя ясно как день — и век империй не прошёл, и Россия не империя, но многократное вбивание и ввинчивание в головы вышеозначенного утверждения имеет гипнотическую силу убедительности. А значит и иллюзию верности. Верности и истинности суицидального для народа комплекса — каково?

— Грациозно работают ребята в Лэнгли и «Моссаде»! Иногда маскируя психовирус под патриотическую боль: «Россия умирает, но ты ничего не можешь сделать!» Получается — и сражаться глупо, потому что по условию задачи ты ничего не можешь, и не сражаться нельзя —умираешь ведь!

Психика, столкнувшаяся с неразрешимостью этого парадокса, кипит, а врагу только того и нужно! Мы сейчас не сможем раскрыть все психовирусы. Давайте дадим нашим читателям «домашнее задание»: «вычёсывать», как блох, психовирусы из своей бытовой жизни, убеждений и мировоззрения!

— Хорошая идея. Методология такая: ищите в своих взглядах на жизнь равноубедительные, но взаимоотрицающие постулаты. Выводите их из сферы подсознательного, вербализируйте в слово. о, что высказано — уже ушло из души, нейтрализовано.
(с)