Страх жизни

Часто приходилось раньше слышать различные завывания про «внесудебные казни», «безальтернативные спецухи», про «невинных жертв», которым не дали шанса, про загубленную молодость и слезинку ребенка. Слышалось подобное, как правило, от людей, которые никого, кроме себя, не ценят и не способные ценить в принципе. Особо доставляло, что вещающие об этом люди вникнуть в ситуацию даже не пытались, что и почему вокруг них творится, к чему это ведет, чем это закончится — их в общем-то это не волнует. Происходящее вокруг вызывало у них интерес только в контексте — подходит это под их собственные убеждения или нет. Если нет, то это не важно.

Параллельно с этими завываниями, как правило, старательно подавалась мысль что-де лесные обитатели безусловно правы, так как «воюют за идею». При этом не конкретизировалось, что понимают лично говорящие под этой идеей и чем возможная успешная её реализация сулит хотя бы лично им. Потому как несложно предположить, за кого возьмутся четкие «идейные» пацаны, если не будет ментов. Сразу все становится каким-то грустным и неинтересным.

В качестве объяснения своих предположений про «они-же-воюют-за-идею» всегда подавалось, что они, дескать, за нее умирают, живота не жалеют за светлое будущее. А вы — вы друг дружку спасаете, умирать не хотите.

Это ничего, что список ежегодно сдающихся, с гарантиями и без, гораздо длиннее списка официально разыскиваемых.

Это ничего, что практически все т.н. идейные и не очень главари лесных уже до этого успели по разу сдаться и адаптироваться.

Это ничего, что основные лесные пропагандоны спокойно сидят дома и, попивая чаек, посылают в лес малолетних дебилов. Которые, собственно, и дохнут десятками в лесу.

Это ничего, что малолетних дебилов, в силу собственного малолетства и естественной для возраста тупости оказавшихся в лесу, сразу же вяжут кровью, чтоб заодно и про обратный путь забыл. А потом старательно вдалбливают про то, что возможная расплата в виде тюрьмы и т.д. гораздо страшнее быстрой смерти при спецухе.

Это ничего, что пошло говорить про «они-жертвуют-жизнью», когда речь идет о подростках, живущих в силу возраста еще пока на инстинктивно-гормональном уровне мышления, когда детки вешаются просто от косого взгляда одноклассницы, и, соответственно, не понимающих цены жизни ни чужой, ни своей. Жизни, которая еще пока пуста и ее только надо наполнять смыслом и содержанием, умом и делом.

Это ничего, что вместо мира любящих родителей и чутких учителей, вместо общества верных друзей и таких же верных книг, данные «жертвенники» сталкиваются только с приблатненными проповедниками, вахами, спрыгнувшими с «альчиков» на молитвенный коврик и сворой толстожопых старперов типа Джемаля (старшего и младшего), в наше дурное время получивших возможность учить и поучать. Потому и возрастная шкала этих «жертв идеи» год от года становится все ниже и ниже. Скоро, наверное, вообще как в Сомали — 9-летних детей будут с бомбами подрываться посылать. Благо женщин в указанных целях они уже спокойно употребляют …

В ноябре 2009 года спецназом в Махачкале на ул.Энгельса в квартире своего зятя был блокирован боевик Рашидов Джамалдин. Операция была проведена четко и чисто, адрес был скрытно заблокирован, пути отхода отсечены, соседи выведены. Так как информация о вооружении, которым мог располагать боевик, была вероятностна, были приняты стандартные меры предосторожности на случай возможной попытки прорыва, в том числе с учетом с использованием возможно имевшегося у Рашидова СВУ.

После этого началась такая же стандартная процедура переговоров. К ним были привлечены все, кто мог и хотел это делать, все, кто мог оказать хоть какую-то помощь в предотвращении кровопролития. С Рашидовым беседовал и дядя, и отец, которым разрешили самостоятельно вывести преступника из квартиры, в случае, если он согласится выйти.

Блокированный боевик понял, что никто не собирается его убивать, никакой романтики не будет, а вместо тысяч обещанных врагов к нему войдет его же собственный отец и просто за ухо, как нашкодившего шалопая, выведет его на свет божий.

Он понял что его «Идея» никого не пугает, что вообще она мало кого даже интересует. Он понял, что важно сейчас только то зло, которое успел сделать лично он. Он понял, что теперь придется за все отвечать. Он понял, что у него теперь осталось только Прошлое и Страх. Безо всяких Идей.

Если у тебя есть Идея, то она бывает сильнее Страха, и тебе не надо никого пугать возможным задержанием и ментовскими муками.

Если у тебя есть Идея, то она бывает сильнее, чем Злоба, когда ты позволяешь преступнику предстать перед судом, а не мстишь ему за убитых им в спину друзей.

Если у тебя есть Идея, ты не будешь ныть про свои демократические права, над которыми сам смеешься, не будешь врать про то, что не знаешь русского языка, не будешь сочинять байки про то, что «только готовил еду и мыл посуду».

У блокированного боевика так же, как и у всех его предшественников и последователей, в этой ситуации не оказалось Идеи. У него остался только Страх. Страх подростка, который никогда ни за что не отвечал. Страх, которым пользовались его поводыри, когда отправляли его убивать. Страх, который, как обещали ему его проповедники, будет только его силой и оружием. Страх, который в итоге, без поводырей и без проповедников, оказался гораздо сильнее, чем Идея. И если настоящая Идея помогает людям жить, то лесной Страх в итоге сожрал его изнутри.

Возможно, в какой-то момент он прозрел и понял, что Страх не всемогущ, что человек, имеющий разум, не даст пожрать себя слепому ужасу перед будущей ответственностью за кровь и смерть, причиненные им другим людям. Возможно, на миг молнией промелькнуло озарение, что все еще можно исправить, изменить… Но было уже поздно. Сначала Страх уничтожил его рассудок, а затем…

__________________________________________________________________

Шестиграммовая пуля вылетела из ствола и ударила в верхнюю лобную кость, имея скорость в тысячу четыреста километров в час. Мягкая свинцовая рубашка спасовала перед твердой преградой и частично деформировалась, попутно разорвав и обуглив эпидермис в месте удара, но стальной сердечник продолжал движение вперед без каких-либо помех.

Еще до того, как он вошел в мозг, от сильнейшего сотрясения практически все сосуды и капилляры в голове пережили мощный спазм и лопнули. Произошли тысячи больших и маленьких кровоизлияний.

Лобная кость — самая прочная и толстая деталь человеческого скелета, имеющая, кроме того, сферическую форму. Такая защита — более прочная, нежели гранитная плита, — поддалась не сразу. Сначала, в соответствии с кумулятивным принципом, от внутренней поверхности лобного бугра оторвались десятки кусков костного вещества. Они первыми, еще до входа пули, прорвали паутинную оболочку и вонзились в лобную долю. Только потом, гоня перед собой головную ударную волну, вошла сама пуля — в виде бесформенного, беспорядочно вращающегося куска горячего металла.

Костные шины, соединяющие между собой части черепной коробки, не выдержали нагрузки и надломились; лобная и обе теменные кости сместились относительно друг друга.

Атакованный мозг, сейчас разрушаемый и лишенный питания, тем не менее продолжал свою работу — прием сигналов из внешнего мира и выработку команд для тела. Последней такой командой явился сигнал тревоги — он привел в действие самый надежный, безотказный, ни при каких обстоятельствах не выходящий из строя механизм самосохранения. О нем могут многое рассказать неудавшиеся самоубийцы, так и не собравшиеся с духом, чтоб выпрыгнуть из окна, вскрыть себе вены или оттолкнуть ногами табурет, когда петля на шее уже затянута. В краткий миг были изысканы и вызваны к жизни все резервы, все запасы силы, дремлющие в каждом живом организме до той минуты, когда возникает угроза его гибели. В долю секунды оказались востребованы вся наличная воля и энергия, без малейшего остатка. В таком состоянии — перед лицом опасности — человек способен одним рывком перепрыгнуть трехметровую стену или часами висеть на карнизе, вцепившись ногтями в крошечный выступ. Лишь бы выжить. Лишь бы не смерть.

Разум отправил команду о спасении. Импульс помчался по нервам — но пуля шла в три раза быстрее.

Нижняя челюсть выскочила из мышечной сумки. Лицевые мускулы в нижних областях щек надорвались. Язык застрял между зубов.

Из-за мощного скачка давления лопнули барабанные перепонки, и фрагменты слуховых улиток, смешанные с кровью, вылетели через ушные отверстия; два алых фонтана брызнули вправо и влево.

При выстреле ствол пистолета увело вверх, и большая часть пороховых газов прокатилась вдоль крышки черепа, опалив волосы; вторая, меньшая часть, двинулась вниз, сожгла брови и ресницы, а кроме того, повредила роговицы глазных яблок — веки не смогли их защитить, поскольку мышцы, приводящие их в движение, пережили момент судорожного сокращения. Зато слезные железы подействовали, как обычно: выделили нужное количество влаги.

Пробив лобный бугор, пуля потеряла три четверти своей энергии, но продолжала в окружении роя костных осколков двигаться вперед. Разрушила верхнюю и среднюю лобные извилины, затем зону Брока, отвечающую за речевые функции. Именно в этот момент погибающий человек прекратил делать то, что называется «думать», поскольку мыслительный процесс состоит главным образом из проговаривания фраз.

Конечно, он уже ни о чем не думал, погибающий. Его разум полностью утратил сознание еще в тот момент, когда снаряд коснулся головы. Огнестрельная атака примерно равнялась по силе полноценному удару десятикилограммового молота. Свет погас раньше, чем горячий кусок стали начал крушить извилины. Но поскольку весь процесс разрывов и размозжений занял не более одной тысячной доли секунды, какие-то идеи успели родиться и даже, может быть, оформиться в виде слов или фраз; и это были, безусловно, идеи спасения.

Человек упрям, он будет пытаться спастись, даже когда пистолет приставлен к его голове, курок нажат и взорван порох в патроне; даже когда крошится кость и распадается плоть.

Поставь человека к стенке, зачитай приговор и дай команду солдатам — а несчастный будет мечтать, что вот-вот вбежит мальчик, восторженно крича: «Помилован!»

Огонь разорвет бедняге грудь — а он, падая, будет думать: где же этот чертов мальчик? Почему опаздывает?

За донцем пули образовался канал диаметром с крупную монету. В этой особенной зоне сначала возникло разрежение, затем, наоборот, давление резко повысилось, и вокруг, под воздействием энергии бокового удара, произошли многочисленные внутритканевые взрывы. Сначала разрушились связи между клетками, затем — между молекулами серого вещества. Нервные импульсы, чье рождение и движение всегда подчинялось строгой системе, теперь мчались от одного отдела коры к другому без пользы и цели.

Мозг, почти полностью некротизированный, остался один на один с последним парадоксом: сам по себе он абсолютно не чувствовал боли.

Однако перестать думать — еще не значит перестать помнить. Большая часть воспоминаний хранится в виде зрительных образов, а за их производство и сохранение отвечает затылочная часть коры; память человека находится в его затылке. Сейчас, когда человек был уже мертв, но мертв не совсем, в ту краткую долю краткого мгновения, когда шесть граммов металла, вращаясь со скоростью в несколько сотен оборотов в секунду, превращая все вокруг себя в горячую кашу, достигли задней части головы, накопленная за годы жизни информация выплеснулась, словно жидкость из опрокинутой бутылки, сигналы заспешили по еще уцелевшим фрагментам извилин — чтобы хоть как-то попытаться преодолеть хаос гибели; чтобы убедить самое себя в том, что жизнь еще возможно продолжать; и это были, разумеется, картинки всевозможных вариантов спасения от смерти, бегства от смерти, обмана смерти; выскочило все, что увидено, подсмотрено, пережито; автокатастрофы, которых чудом удалось избежать, и морские волны, откуда чудом удалось выбраться, и нож уличного грабителя, который чудом удалось выбить, и брошенная в ялтинском ресторане пьяной рукой бутылка, от которой чудом удалось увернуться, и даже глубокая яма с навозом, которую хотел перепрыгнуть, гуляя по селу, в восьмилетнем возрасте — не рассчитал сил, угодил прямо в середину, стало засасывать, но взрослый малый, сосед, проходивший мимо, успел протянуть руку и выдернуть городского балбеса из вонючего болота, — немногие свидетельства немногих чудес сверкнули ярчайшим светом, чтоб навсегда погаснуть.

Чуда не случилось.

Ударившись во внутреннюю пластину затылочной кости, чуть выше внутреннего затылочного выступа, пуля сообщила ей всю оставшуюся кинетическую энергию. Задняя часть черепа лопнула и распалась на несколько кусков. Костные фрагменты вместе с мозговым веществом и сгустками крови вылетели наружу, более крупные отломки повисли на лоскутах кожи.

Только теперь, когда мозг уже погиб, посланные им сигналы паники дошли до адресатов. Надпочечники вбросили в кровь рекордный заряд адреналина. Бешеное электричество пронеслось по тканям. Сердце толкнуло невиданную порцию крови; сама же кровь мгновенно обогатилась сахаром. Волокна сократились с колоссальной мощью. Всякий мельчайший мускул совершил десятикратное усилие. Сосуды печени и селезенки сжались. Незачем тратить силы на очистку крови, если вся она, до последнего миллилитра, нужна мышцам.

Легкие попытались раскрыться во весь свой запас и всосать тройное количество воздуха.

Но команда опоздала, противодействие получилось слишком хаотичным и кратковременным, и погибающий человек не сумел оказать достойного сопротивления — только лишь прошла по телу чудовищная судорога, сродни кратковременной сильнейшей вибрации; бессистемно дернулись конечности, скрюченные пальцы рук попытались ухватиться за белый свет, а на ногах — широко раздвинулись, ища какой-нибудь, любой, пусть малой, опоры — оттолкнуться, отпрыгнуть, сбежать. Потом наступил паралич… позвоночный столб в районе первого, верхнего шейного позвонка переломился.

Когда продолговатый мозг, расположенный глубоко в основании головы и накрытый сверху мозолистым телом — и поэтому пострадавший не так сильно, как головной, — попытался выполнить свои прямые обязанности, то есть руководить дыханием, — пузыри легких лишь едва сжались, небольшая порция воздуха прошла через одеревеневшую гортань, и горло исторгло слабое протяжное хрипение.

Температура воздуха в помещении была на десять градусов ниже температуры тела, и над разрушенным черепом, из которого, через разрывы в затылочной, височной и ушной артериях, продолжала обильно выходить ярко-алая кровь, появился слабый пар.

Слезы в широко раскрытых глазах быстро высохли.

«Жизнь удалась».