Убрать свидетеля (продолжение) 6

Откровения Гии Габунии

Эту ночь я просидел в подвале АТЦ. Мои мучители хотели меня оставить в кабинете, но я сам попросился в камеру, так как это могло стать единственной зацепкой для моей реабилитации в дальнейшем. Хорошо зная Гию и его повадки, я понял, что они готовят грандиозную подставу, и уже решил, как мне действовать. Поняв, что нужно оставить хоть один след о моем пребывании в АТЦ, я попросился в камеру, где был журнал регистрации. На удивление там оказался все тот же охранник, что был там и в 2002 году, в момент моего ареста. Меня зарегистрировали в журнале КПЗ, и это, пожалуй, единственное подтверждение того, что в ту ночь я был в здании МВД.

Утром меня повели в кабинет Гии Габунии, он подсунул мне подписку о сотрудничестве. «Вот она, подстава!», – подумал я, глядя на эти бумаги: в них не было указано, с какими именно спецслужбами я соглашаюсь сотрудничать. На месте, где нужно было указать наименование спецслужбы, оставалось пустое место, а мне было велено писать под диктовку Гии с новой строки.

Помню, про себя я подумал в тот момент: «Да, Гия, ты просто Шарапов!», вспомнив похожую ситуацию из знаменитого кинофильма «Место встречи изменить нельзя». В конце текста я поставил подпись, но дату мне велено было не указывать. В принципе, в этот документ можно было позднее вписать все, что угодно: «ГРУ», «ЦРУ» или «Моссад».

Я пытался делать вид, что ничего не понимаю, а Гия ехидно улыбался, довольный собой, и даже начал рассказывать мне такие истории, из которых я понял: меня уже приговорили. В противном случае, он бы не стал со мной так откровенничать.

– Это для страховки, чтобы ты от нас не сбежал. Хотя от нас ты и так не сбежишь, – приговаривал Габуния, завершая оформление документов. – Я тебе гарантирую, что малейшее твое неподчинение или всего лишь попытка говорить о том, что здесь с тобой было, и мы сразу же дадим на тебя информацию в Чечню и такую, что там уничтожат всю твою семью.

– Ты помнишь Мовлади Раисова, которому перерезали горло? Это тоже наша работа, – продолжал он свои откровения. – Была бы моя воля, я бы тебя давно отдал Ахмадовым. «Человека в черном» знаешь? Того, кто приводит в исполнение приговоры шариатского суда? Один звонок ему в Баку – и он будет здесь: он у нас в долгу за пару ФСБэшников. Ума не приложу, как ты ушел от них в прошлый раз?! Увайс очень был тобой не доволен! – довольно хмыкал Гия, упиваясь своей властью надо мной.

Я молчал, боясь хоть словом нарушить ход его размышлений вслух. Хотя внутри у меня все бурлило, и я еле сдерживался, чтобы не броситься на него и не перегрызть ему глотку. Но нужно было терпеть. Терпеть ради того, чтобы гнусные преступления этой власти не канули в лету.

От напряжения у меня даже слезы появились в глазах.

– Что, больно? – спросил Гия, решив, что я плачу от побоев, которые они мне нанесли.

– Да! – ответил я и показал в область сердца. – Вот здесь больно.

Но Гию Габунию мое состояние не интересовало. Он продолжал упиваться своим всевластием.

– Мы вас, шакалов, многих завалили! – презрительным тоном продолжал он свой рассказ. – Помнишь Гариба, Крымшмхалова? И тебя ждет та же участь, если не будешь следовать нашим указаниям! Мы тебя так уничтожим, что даже твой труп погребать не захотят. Мы тебя представим мертвым в голом виде, в одной постели с мужиком. Уж поверь мне, не ты первый, и не ты последний. Все, что ты делал до этого, весь твой «джихад» пойдет «коту под хвост». Весь твой род от тебя отвернется, и не только твои братья-мусульмане. В общем, я думаю, ты понял? – закончил Гия свою «пламенную речь».

– Конечно, понял, – коротко ответил я.

– И тебе еще раз повезло, что ты попался не мне, а контрразведке, и теперь будешь работать с ними. Сделай так, чтобы ты мне больше не попадался – в третий раз ты от меня не уйдешь, –  предупредил Гия.

После подписания необходимых бумаг мне принесли заранее составленный текст, который я выучил и рассказал на камеру. Я признавался, что был завербован работником российского посольства Владимиром Соколовым, который, угрожая убийством моих родных, склонил меня к сотрудничеству в пользу России. Хотя на самом деле все было в точности до наоборот. Один из сотрудников контрразведки по имени Георгий сказал, что эта кассета – их гарантия моей лояльности.

– Если что-то пойдет не так, то эта кассета уйдет к Ахмадовым за десять штук, как ушли и другие кассеты на тех, кто не хотел с ними сотрудничать.  Увайс щедро платит за компромат, – добавил Георгий.

На второй день после всех записей и подписей, меня отпустили домой.

Надо сказать, что мне снова помог Всевышний Господь, дав мне время принять решение и подготовить защиту. Почти два месяца меня спецслужбы не беспокоили. Но не потому, что обо мне забыли, а потому что случилось ЧП, на «расследование» которого были брошены все работники спецслужб – 3 февраля  2005 года при невыясненных обстоятельствах погиб бывший председатель парламента Грузии, один из организаторов «революции роз» Зураб Жвания. Это дало мне возможность описать во всех подробностях все, что со мною произошло, и подать заявления в ряд правозащитных организаций через своего адвоката, а также предпринять ряд и других шагов по обеспечению своей безопасности.

После гибели Жвании я еще больше удостоверился в возможностях спецслужб этой страны, в том числе и Гии Габунии. Ведь сразу же по всей Грузии была распространена информация о том, что трупы Жвании и его друга вице-губернатора края Квемо Картли Рауля Юсупова нашли в голом виде, одетых в некие «кожаные аксессуары», которые используют гомосексуалисты в своих эротических играх. На серьезном уровне даже обсуждался вопрос, что его не будут отпевать в церкви, и по нему не будет устроен заупокойный молебен. Скорее всего, подбор мнимого бой-френда Жвании тоже был не случаен, так сказать, с расчетом на «исторические ассоциации»: всему миру известно, что князь Юсупов, убивший Распутина, тоже был гомосексуалистом.

Может быть и я бы поверил в эти гомосексуальные «сказки», если бы  Жвания стал первым, о ком раздували подобные слухи, и если бы Гия Габуния до этого не стал бы со мною откровенничать. Однако экс-премьер был не первым подобным «гомосексуалистом». После убийства нашего товарища, корреспондента  «Радио Радикале» Антонио Руссо в 2000 году, о нем тоже стали распускать слухи, будто бы он был «голубым» и наркоманом. А в том, что за убийством Антонио стояли грузинские спецслужбы, лично у меня нет никаких сомнений.

Итак, у меня было некоторое время, чтобы собраться с мыслями и силами, а также дождаться возвращения в Грузию из очередной поездки Бориса Какубавы, который, несмотря на мои обращения к адвокатам и в правозащитные организации, стал моим основным защитником в моей борьбе со спецслужбами.

Тем не менее, в ожидании возвращения Бориса Джотовича мне все же пришлось несколько раз по заданию спецслужб встречаться с В.Соколовым. Каждый раз перед такой встречей мне в галстук вмонтировали мини-камеру, которая вела запись всех наших бесед, однако ничего интересного для контрразведки на этих встречах не происходило: все наши разговоры с Соколовым, в сущности, оказались совершенно безобидными. К величайшей досаде грузинских спецслужб, в результате всех этих действий у них на руках так ничего и не появилось кроме выбитого из меня силой признания.

Видимо, окончательно разуверившись в возможности раздуть с моей помощью очередной шпионский скандал, контрразведчики решили испробовать меня на другом поприще. Они дали мне новое «задание», которое, как ни странно, и стало поводом для моего окончательного разрыва с грузинскими спецслужбами.

Это произошло накануне приезда в Грузию президента США Джорджа Буша. Георгий из контрразведки (фамилию его я так и не узнал) вызвал меня на конспиративную квартиру и сообщил, что, по их сведениям, Хизри Алдамов хочет организовать некую акцию по случаю приезда Буша и передать американскому президенту какую-то «петицию». Мне поручалось узнать, кто инициатор этого мероприятия и что хотят передать главе Белого дома.

К моему счастью, к этому времени домой вернулся Борис Какубава, которому я, естественно, все рассказал. Теперь, при его поддержке, я уже мог начинать бороться. Когда в очередной раз мне позвонил Георгий, я ему заявил: «У нас был договор – никаких сведений о чеченцах. Вы нарушили свое слово, поэтому и я нарушаю свое!». И я тут же сообщил ему, что все подробности моей «вербовки» я изложил на бумаге и передал эти документы правозащитникам и адвокатам. В случае каких-либо силовых действий с их стороны, дело получит широкую огласку, предупредил я.

Обратная реакция не заставила себя ждать. Правда, скорее всего, их напугал не мой демарш, а вмешательство в это дело Бориса Какубавы. Меня буквально уговорили вновь приехать в МВД и переписать все бумаги, включая мои показания. Дескать, это не они меня задержали в результате спецоперации, а я сам пришел и заявил о попытке моей вербовки со стороны ГРУ. После трех часов уговоров я согласился, но только с одним условием: ни обстоятельства этого дела, ни мои показания никогда не будут использованы. Георгий клятвенно заверил меня, что документы и видео будут уничтожены.

Но слово свое они, конечно же, не сдержали. В 2007 году, во время очередного шпионского скандала, эти материалы все-таки были обнародованы. В это время я жил в Панкисском ущелье в лагере беженцев, и после демонстрации  моего «признания» по телевидению меня мгновенно разыскали представители Ахметского отделения УВКБ[1] ООН в Грузии.  Их предложение было весьма заманчивым: они готовы были сразу же отправить меня со всей семьей в Канаду, если я подтвержу свои показания о том, что меня пытались вербовать российские спецслужбы. Я им на это ответил, что документы, в которых я изложил эту ситуацию во всех подробностях, в ООН уже имеются.

– Это была инсценировка спецслужб Грузии от начала до конца, – повторил я. – Признание, которое вы видели по ТВ, было сделано под давлением грузинских спецслужб, а не российских.

– Но ты же патриот? – удивленно сказала мне Изо (так звали представителя ООН, которая ко мне приходила). – Ты же не будешь об этом говорить открыто?

Пожалуй, это был не столько вопрос, сколько предупреждение, ведь большинство работников УВКБ ООН в Грузии также были довольно тесно связаны со спецслужбами этой страны. Мы расстались ни с чем. Так я упустил свой последний шанс «бежать в Америку через канадскую границу».

Приезд Дж. Буша-младшего в Грузию

В мае 2005 года президент США Джордж Буш прилетел в Грузию.

Я никогда не сомневался в том, что США и их лидеры несут зло всему миру. Эта моя убежденность основывалась не столько на моем прошлом, хотя я родился и вырос в Советском Союзе, для которого США являлся геополитическим противником. Моя убеждённость – это результат долгого поиска и осмысления всего того, что происходило с моей страной, с моим народом, что происходит во всем мире, и чему я был живым свидетелем. «Воцарение на американский престол» Дж.Буша-младшего и его дальнейшие действия для меня стали очередными свидетельствами моей правоты.

Утро того дня, когда самолет Дж.Буша приземлился на окраине города Тбилиси, выдалось весьма солнечное и спокойное, и не было даже намека на ухудшение погоды. Я выехал из города, возвращаясь обратно в селение Гамарджвеба, и как раз проезжал по Кахетинской трассе мимо аэропорта, как вдруг резко налетели тучи, начался порывистый ветер. Казалось, будто небеса прогневались на землю и готовы обрушить на нее всю свою мощь. Особенно сильные порывы ветра и тучи сгустились в районе аэропорта. Я подумал:  «Хорошо, что я вовремя поехал домой, а то попал бы под дождь». Однако, приехав в свое село, я понял, что погода успокоилась. И каково было мое удивление, когда в новостях я услышал, что именно в тот момент, когда произошло это «светопреставление», в аэропорту Тбилиси приземлился самолет, на борту которого был президент США. Для кого-то это может показаться совпадением, а для меня это было знамением того, что Буш – это олицетворение апокалиптического антихриста, или, по крайней мере, его предтеча.

И, что и следовало ожидать от визита такого гостя, ситуация в Грузии в целом, и вокруг меня в частности начала развиваться не лучшим образом. С того самого момента, как от меня резко отстали мои «опекуны» из контрразведки, меня все время не покидала мысль, что они что-то готовят для меня. Что-то такое, что поможет им, как мечтал Гия Габуния, раз и навсегда избавиться от меня как от лишнего свидетеля. Я стал тщательно анализировать те события, которые происходили до, во время и после моего задержания, и вдруг вспомнил, как Георгий из контрразведки давал мне подписывать бумаги, на которых не было ни дат, ни имен, но зато были мои подписи. Вспомнил и расписки в получении денежных средств, которые они мне выдавали всякий раз, когда я шел на встречу с В.Соколовым. При желании их можно было заполнить так, что мои расписки могли быть даны кому угодно: ГРУ, ЦРУ, Усаме бен-Ладену… Вспомнил, как Георгий пытался выведать, есть ли у меня российский паспорт (ведь в Грузии я пользовался только грузинскими документами, что опять же им усложняло возможность моего использования в качестве подставной фигуры). «Вспомнив всё», я задумался над тем, как бы я поступил на месте грузинских спецслужб, если бы хотел: во-первых, насолить России; во-вторых, подыграть Бушу; в-третьих, ликвидировать меня как свидетеля.

Размышляя над этим, я невольно вспомнил историю с покушением на Эдуарда Шеварднадзе, которую мне рассказывал Абдул-Малик Межидов. Он сказал, что один из участников покушения чеченец Мустафа был убит выстрелом в спину. Более того, у него не было и не могло быть с собой паспорта, так как все документы были специально оставлены на конспиративной квартире в Тбилиси. Но почему-то у убитого в кармане следователи обнаружили российский паспорт[2].

Я так же вспомнил рассказ советника Аслана Масхадова, который был свидетелем телефонного разговора президента Ичкерии и Эдуарда Шеварднадзе, состоявшегося после того, как Масхадов пообещал провести расследование этого инцидента, так как обвинение в покушении на Шеварднадзе пало на чеченцев. Грузинский президент позвонил Масхадову и попросил не поднимать шума. Шеварднадзе сказал, что он знает о непричастности чеченцев, что он все объяснит Аслану при встрече и даже научит его некоторым вещам.

Что имел в виду Шеварднадзе, рассказчик мне так и не поведал, так как в дальнейших приватных беседах двух лидеров он не участвовал. Однако через какое-то время, когда Аслану Масхадову захотелось избавиться от Шариатской гвардии и Джамаата, которые были его верной опорой, на него вдруг тоже произошло покушение, и Аслан таким же чудесным образом спасся. Последствия обоих покушений тоже оказались похожи, как две капли воды.

Шеварднадзе в покушении на себя обвинил Россию, своего злейшего врага Георгадзе и Примакова, связав их с звиадистами. Таким образом, Эдуард избавился от реальных противников, одних лишив возможности въезда в страну, а других засадив за решетку на долгие годы. Масхадов, объявив Джамаат Чечни союзниками русских и евреев, также сделал их персонами «нон грата» во всей Ичкерии. Правда у Масхадова эта «мистификация» получилась менее удачно, чем у Шеварднадзе, но дело не в этом…

Ко всему прочему я вспомнил рассказ Светланы Кадахашвили об одном ее друге полковнике Цанава, бывшем заместителе Иоселиани, к тому времени  отбывавшем срок в тюремном заключении.  По его словам, его подставили и посадили после того, как он случайно на столе у своего непосредственного шефа Автондила Иоселиани увидел план покушения на Шеварднадзе.

Сопоставив все эти факты, я пришел к мнению, что вероятней всего грузинские спецслужбы готовят инсценировку покушения на американского президента, и непосредственным участником этого «покушения» вполне может оказаться чеченский террорист, связанный с арабами (в лице Амжета) и российскими спецслужбами (в лице В.Соколова).

Для кого-то это может показаться больной фантазией. Не спорю, но это не мои больные фантазии, а «больные фантазии» Михаила Саакашвили и его команды, которые без зазрения совести убили Зураба Жвания и еще десятки своих граждан. И не стоит забывать, что «покушение» на Дж.Буша все же было, и было оно действительно инсценировкой.

Основания насторожиться у меня действительно были. За несколько дней до прилета в Грузию Дж.Буша мне позвонил один из членов нашего комитета Дато Циндалиани и попросил о встрече. Я, как обычно, встретился с ним в Тбилиси в нашем офисе на площади Свобода (где впоследствии и произошло «покушение»). Он сообщил, что собирается участвовать в акции по встрече президента США и попросил меня присоединиться к этому мероприятию. Я сразу понял, что его об этом попросили, и меня хотят заманить на площадь.

Я знал, что Дато давно завербован спецслужбами Грузии, это произошло еще в 2001 году и с моего одобрения. На него сильно давили, и я сам убедил его согласиться работать на спецслужбы ради его же безопасности и ради нашего общего дела. Мы договорились, что он будет передавать только то, что мы хотим, чтобы они «услышали». В свою очередь, Дато мне регулярно сообщал, какими вопросами интересуются спецслужбы Грузии, это позволяло мне вовремя узнавать об опасности.

Сейчас Дато, конечно же, не знал о готовящейся провокации, но он честно сказал мне, что именно его «кураторы» попросили пригласить меня на это мероприятие. Я, естественно, сказал, что обязательно приду. Он еще несколько раз перезванивал, уточняя время и место встречи, последний звонок от него раздался  как раз в то утро, когда произошло так называемое «покушение» [3].

Я понимал, что если за меня действительно взялись всерьез, то за мной будут следить, а если понадобится – то могут ликвидировать и дома, а потом подбросить труп в нужное место, как это было сделано со Жванией. Поэтому в тот день я действительно поехал в Тбилиси, однако в городе я изменил маршрут и купил билет в другом направлении, чтобы потом документально подтвердить свое алиби.

Обвинить меня в покушении было невозможно: меня в то время на площади не было, как, впрочем, и вообще в Тбилиси. И естественно, камеры меня не могли зафиксировать. Быть может именно по этой причине гранату и не бросили, а просто подбросили, так как было не на кого перекинуть вину. Тот же бедолага, на которого свалили это покушение, был немножко «не в своем уме», и все об этом в Грузии знали. Потому, вероятно, он с удовольствием и взял на себя вину.

Впрочем, если подумать, выбор этой «жертвы» грузинскими спецслужбами тоже не был случаен. Арутюнян жил именно в том доме, где мы когда-то снимали квартиру под офис, вполне вероятно, что мы с ним не раз пересекались в подъезде, на улице, в магазине. То есть нашу связь, при желании, тоже можно было доказать.

И я все больше убеждаюсь, что чеченско-арабская карта, которую так и не удалось разыграть грузинским спецслужбам в ходе этого «покушения», все еще хранится у них в рукаве, и они настойчиво ищут повод, чтобы пустить ее в ход. Судите сами: через пять с лишним лет после описываемых событий в СМИ появилось следующее сообщение: «Владимир Арутюнян, осужденный пожизненно за покушение в 2005 году в Тбилиси на президента США Джорджа Буша, принял в тюрьме ислам, отпустил бороду и изучил арабский язык. По словам адвоката Арутюняна Гелы Николаишвили, этот факт привлекает внимание правоохранительных органов, которые до сих пытаются узнать, не действовал ли он в контакте с какой-либо террористической организацией…» («Независимая Газета», 2 декабря 2010 г.).

И еще одна небольшая цитата из СМИ, расставляющая, как мне кажется, «все точки над и» в той истории:

«Бывший заместитель начальника спецслужбы президента Грузии Михаила Саакашвили Василий Гиголашвили сегодня высказал сомнения в реальной опасности инцидента, когда в президента США Джорджа Буша, выступавшего на площади Свободы в Тбилиси в мае 2005 года, была брошена граната.

Гиголашвили считает, что в ходе визита президента США были предприняты беспрецедентные меры безопасности, и бросить в Буша гранату у Владимира Арутюняна не было никакой возможности.

Комментируя интервью Гиголашвили, глава администрации МВД Грузии Шота Хизанишвили сказал, что МВД пока не собирается делать в связи с этим официального опровержения. По словам Хизанишвили, «дело уже расследовано и закрыто, и суд вынес свой приговор. Виновность обвиняемого Арутюняна установлена».

Комментарии, как говорится, излишни…

Южная Осетия, август 2008 года

После 2005 года я больше не контактировал со спецслужбами Грузии, разве что иногда видел своих «давних знакомых» на парадах, празднествах и иных официальных мероприятиях, куда меня время от времени приглашали. Однако попытки вновь втянуть меня в активную общественно-политическую деятельность не прекращались.

В период с 2005 до 2008 года в Тбилиси проходило множество мероприятий, связанных с геноцидом черкесов, проводились конференции по Чечне, был организован семинар на курорте  Гудаури, где американцы подбирали себе кадры. Мне предлагали организовать радиостанцию, вещающую на весь Кавказ, предлагали участвовать в создании телеканала, впоследствии оформившегося как канал «ПИК» (Первый Кавказский), предлагали работу корреспондентом чеченской студии на радио «Свобода».

Я, как мог, сопротивлялся и наотрез отказывался от участия в тех проектах, которые носили явно выраженный антироссийский характер. После всех подлостей, которые я пережил как со стороны грузинских спецслужб, так и их американских патронов, убедить меня в том, что русские – наши враги, уже было невозможно. К 2008 году я окончательно осознал, что «мои друзья стали мне врагами, а враги – друзьями».

Впрочем, это не означает, что я вовсе перестал заниматься общественно-политической работой. Было участие в очередных выборах в Грузии, работа в нескольких партиях. Я продолжал писать  аналитические материалы, как для Бориса Какубавы и его партии «Беженцы Грузии», так и для ряда других изданий, продолжал выступать с докладами на правозащитных конференциях. Незадолго до того, как преступная клика Саакашвили совершила вероломное нападение на Южную Осетию, я сделал очередной такой аналитический прогноз, которым поделился со своими друзьями.

Дело в том, что имидж Саакашвили в глазах грузинского народа (да и всей мировой общественности) после его эпатажных выходок: купания в бассейне с Тимошенко, вызова на дом массажистки из Голливуда, историй с беременностью его секретарш – был не на высоте. Эксцентричный, мало предсказуемый и неоднократно скомпрометированный Миша порядком поднадоел его заокеанским партнерам. Американцы не менее России хотели его сменить. Все чаще стали говорить, что уже идут переговоры о замене Саакашвили на некую нейтральную фигуру. Как раз в этот период Саакашвили стал создавать для себя искусственную оппозицию в лице Ираклия Аласания, который в случае непредвиденных обстоятельств мог бы занять его место. В этом случае Грузия и при новом правителе смогла бы продолжать курс, указанный США, но уже. Вполне возможно, что реализацию подобного плана мы и наблюдаем сегодня в Грузии, несмотря на то, что якобы победил «настроенный на контакт с Россией» политик Бидзина Иванишвили…

А тогда, в 2008-ом, в своей аналитической записке, которую я адресовал одному из своих товарищей, я прогнозировал, что в этих условиях самый оптимальный выход для Саакашвили – не дать договориться Москве и Вашингтону по поводу его замены. И что для этого он, скорее всего, попытается вбить клин между Россией и США путем некой провокации, которая усилит его позиции как единственного защитника и гаранта независимости Грузии. Скорее всего, это будет некий локальный конфликт.

Позже эту мысль я повторил в узком кругу наших старых друзей-звиадистов, которые имели прямую связь с Саакашвили и его женой (сегодня эти люди еще во власти, и я не хочу называть их фамилии, так как дорожу их дружбой). Меня пригласили в гости, чтобы в очередной раз склонить на сторону правящего режима, но я и там заявил, что Саакашвили своей неадекватностью ввергнет Грузию в очередной конфликт, в который втянется и Россия, и тогда хваленые союзники Грузии – американцы – не придут к грузинам на помощь, потому что дружба с Россией для США важнее Грузии.

– К тому же США и Запад в целом никогда не были последовательны в своих действиях. Они всегда бросали своих друзей, – заявил я тогда.

Мне пытались возражать и потребовали подтвердить свои слова примерами.

– Пожалуйста, – ответил я. – Вспомните хотя бы период гражданской войны в России, когда Антанта бросила своих друзей на произвол судьбы. А сдача англичанами более 100 тысяч казаков Сталину после второй мировой, это разве не пример предательства и вероломства англосаксов?

Не прошло и года, как моим предостережениям суждено было сбыться.

Сидя в офисе одной из грузинских политических партий, создававшихся Саакашвили под видом оппозиционных, мы узнали о том, что идет мобилизация молодежи. Руководитель этой партии тоже готовился отправить своего сына-студента в состав резервистов.

Точно ничего не было известно, лишь шли слухи о некой военной операции, которая станет судьбоносной для Грузии и поднимет Саакашвили «до небесных высот». Когда мы стали интересоваться, в чем дело, лидер этой партии  по секрету нам рассказал, что готовится операция по наведению порядка в Южной Осетии, и что те, кто будет участвовать в этой операции, впоследствии будут «купаться в лучах славы». И он готовил для этого «чудесного крещения» своего сына-студента. Нам со Светланой Кадахашвили пришлось ему долго объяснять, что эта затея может стать концом Грузии, и что если он дорожит своим сыном, лучше его попридержать для другого случая. К концу нашей беседы этот наш товарищ уже не был так восторженно возбужден, а был скорее озабочен, ведь теперь ему нужно было найти надежный предлог, чтобы не пустить сына на явную авантюру. Возможно, именно благодаря этой нашей беседе его сын остался жив, а не разделил участь тех сотен юнцов, которые попали в мясорубку, устроенную Саакашвили.

На дворе стоял август 2008 года. Бои в Южной Осетии продолжались третьи сутки, шла бомбежка Гори. Российские подразделения, участвовавшие в операции по принуждению к миру, стояли практически на окраине Тбилиси. Это было время, когда я по уговору работников УВКБ ООН в Грузии со своей семьей, находился в лагере беженцев в Панкисском ущелье в селении Дуиси (моя жена и дочь вернулись ко мне из Чечни в 2005 году).

Появились слухи, что не исключена бомбежка Панкисского ущелья, некоторые начали говорить о предстоящей спецоперации российско-чеченского спецназа по поиску боевиков, скрывающихся в этом районе. Поддавшись панике, некоторые  беженцы начали рыть блиндажи, не понимая, что в случае реальной бомбардировки эти убежища как раз и могут быть восприняты как фортификационные сооружения. Поняв всю глупость этой затеи, как и опасность промедления, я выехал в Тбилиси, чтобы встретиться с Али по кличке «Зона», являвшимся представителем Доку Умарова в Грузии и, одновременно, агентом АТЦ, находившимся под опекой  одного из руководителей этой организации  Серго Америдзе.

Наша встреча состоялась в доме одного из родственников Руслана Гелаева по имени Иса, который пользовался заслуженным авторитетом среди беженцев. Мы провели совещание, обсуждая, как же нам поступить в данной ситуации. Я сказал, что если русские войдут в Тбилиси, то нам придется очень туго, и желательно не сидеть «сложа руки», а что-то предпринять.

– Я понимаю, – рассуждал я, – что некоторые мужчины могут принять бой, другие – уйти в Турцию, но как же быть с нашими семьями, с женщинами и детьми, которые окажутся брошенными, да еще и могут пострадать в результате боев?

Али меня внимательно слушал, было видно, что он совершенно расстроен, и не знает, как поступить. Наконец он прервал молчание:

– Серго из АТЦ предлагает вооружить чеченцев и организовать из них отряды обороны Тбилиси, – сказал он. – Я пока ему ничего не ответил на это.

– Иметь на руках оружие –  это всегда хорошо, тем более в данной ситуации, – согласился я. – А то грузины, следуя своим «старым традициям», могут нас просто продать взамен на какие-нибудь уступки из Москвы. Так что соглашайся, скажи, что мы готовы, но идти в бой не спешите, – добавил я, понимая по его поведению, что он особо в бой и не стремится.

Али-«Зона» тут же позвонил по телефону и договорился о том, что нам выделят оружие и все остальное, что необходимо, лишь бы мы встали на защиту Грузии. По разговору Али было видно, что и сами сотрудники АТЦ в панике и тоже не особенно понимают, что нужно делать. В страхе они были готовы отдать нам все, что мы попросим, даже если бы речь шла о ядерном оружии. У этой паники была вполне объяснимая причина: слухи, доносившиеся до нас, предупреждали: «в авангарде наступления русских идет чеченский спецназ».

Иса, родственник Гелаева, посоветовал не спешить брать в руки оружие, а прежде всего вывезти женщин и детей из Тбилиси и Панкисского ущелья. Эту задачу Али-«Зона» как представитель Имарата Кавказ возложил на меня.

Я сказал, что в любом случае собираюсь вывезти свою беременную жену и двоих детей, а после вернусь к ним, но если вывозить всех, то на это нужны средства и нужно договариваться с грузинскими и турецкими властями: с грузинами – чтобы они выпустили наших беженцев, а с турками – чтобы они их впустили.

– Это не проблема, – уверенно заявил Али. – Поезжай в Панкисское ущелье, деньги возьми у Зиявудина Идигова, а с грузинами и турками я вопрос решу через Серго и Муссу-«Мосола» [4].

На дворе была ночь, прошло несколько дней с тех пор, как грузинские войска вторглись в Южную Осетию. Где были войска Грузии к этому времени, никто не знал, но зато все знали, что российские войска стояли на окраине Тбилиси в районе Мцхета, всего в 10 километрах от центра города. Мы вышли на одну из улиц Тбилиси, улицу имени Важа Пшавела, недалеко от здания МВД. Город практически был брошен всеми его руководителями, и только броские рекламы и подсветка витрин дорогих бутиков напоминали о том, что еще недавно здесь бурлила пестрая столичная жизнь.

Нас было около десяти чеченцев, стоявших и громко смеявшихся, обсуждая, что может произойти с нами и с Грузией, если произойдет вторжение в Тбилиси. Страха не было, было ощущение полной свободы. Наверное за многие годы пребывания в Грузии мы не чувствовали такой свободы, как в эти мгновения. В эти минуты город принадлежал нам, и не было ни одного человека, гражданского или военного, который бы сейчас мог сказать нам хотя бы слово, чтобы мы ни делали. Последний раз я переживал такие чувства в 1994 году в Грозном, стоя перед зданием бывшего Совета Министров, когда федеральные войска вели бои за села Долинск и Первомайск.

Мы громко смеялись, предчувствуя великую битву, смотря друг другу в глаза и прекрасно осознавая, что скоро многих из нас может и не остаться в живых. Услышав шум и возбуждение на улице, некоторые люди открывали окна и с удивлением смотрели, кто же это весел в такие трагические часы, нависшие над страной и городом. Чтобы не смущать людей, мы стали разговаривать и смеяться тише, а потом и вовсе разъехались, договорившись о дальнейших действиях.

Я уехал в Панкисское ущелье собирать беженцев, а Али-«Зона» в АТЦ за оружием. То, что Али ни на что не способен, я понял, когда с утра столкнулся с проблемами. Никаких денег на дорогу я от Зиявудина Идигова не получил, поскольку он не только не собирался выполнять распоряжения Али, но и вообще всерьез его не воспринимал. Автобусы, которые обещал прислать Али в Панкисское ущелье, так и не прибыли. Поняв, что все, что говорил «Зона», не более, чем пустые слова, я взял свою семью и отправился в Тбилиси к Борису Какубаве, полагая, что там моим родным будет безопасней.

Борис Какубава и его жена Тинна Ахалая с радостью приняли нас, как своих родных. Я уже оставил было затею с выездом в Турцию, но тут в Тбилиси стали съезжаться беженцы, прослышавшие, что я собираюсь их вывозить. Делать было нечего, и я решил снова связаться с Али.

«Зона» сделал вид, что не понял реакции Зиявудина, пообещал, что разберется с ним, и снова меня клятвенно заверил, что вопрос с грузинами и турками он решил и можно смело ехать к границе. Мало доверяя его словам после случившегося, я по своим каналам связался с турецким «Красным крестом» и договорился, что они разместят у себя беженцев. Определенную уверенность придавало и официальное заявление турецкого премьер-министра, в котором он выразил готовность принять беженцев из Грузии. Воодушевленные этим сообщением, беженцы собрались в доме у Исы в Тбилиси, и после долгих разногласий и споров их разместили в трех микроавтобусах, куда удалось втиснуть около 50 человек.

До того, как я выехал с беженцами к границе, я побывал в гостях у Зелимхана Хангашвили, который являлся эмиром Панкисского джамаата и имел серьезные разногласия как с Али-«Зоной», так и с Имаратом Кавказ. Перед отъездом в Турцию я хотел его предупредить о своих опасениях и сказать, чтобы он не ввязывался в этот конфликт. Придя в дом, который он снимал неподалеку от площади Гагарина (рядом с Иранским посольством), я нашел готовую к бою вооруженную группу «моджахедов» около 10 человек. Как мне сказал Зелимхан, на подходе была еще сотня бойцов из Панкисского ущелья. Увидев меня, боевики развеселились:

–  А мы слышали, что ты уже стоишь в очереди у российского посольства в Баку, – расхохотались они.

– Да, много чего обо мне говорят… Но, как видите, я еще здесь, – ответил я и рассказал им про свое «сотрудничество» с Али-«Зоной».

Хангашвили понимающе выслушал меня, он и до этого был невысокого мнения об этом человеке. В ответ Зелимхан поведал мне, как по доносу того же Али, на которого якобы было совершено покушение, членов Панкисского джамаата чуть не посадили.

– Он интриган, который волнуется лишь о своей собственной шкуре, – подытожил Зелимхан и добавил, что Али все-таки отказался брать оружие у Серго, показав тем самым, что он к тому же еще и трус.

– Возможно он и не герой, – согласился я, – однако сейчас он поступил правильно. Это я ему посоветовал подумать, прежде чем согласиться на такой шаг, а если вы и взяли оружие, то ни в коем случае не должны участвовать в боестолкновениях с русскими, – сказал я и начал объяснять им сложившуюся ситуацию.

В конце я добавил, обращаясь лично к Зелимхану Хангошвили:

– Разве они мало тебя подставляли?! И сейчас, когда есть вероятность, что их власть полетит, они захотят избавиться от свидетелей, и в первую очередь от тебя и меня. Так что если вы пойдете на позиции, то ждите выстрелов в спину, – заявил я.

Зелимхан призадумался.

– Ты прав! – наконец согласился он. – Меня они точно ликвидируют, да и Лордкипанидзе не отдаст меня живым в лапы русских.

Он, конечно, знал о чем говорит, ведь он себе подписал приговор еще тогда, когда во дворе АТЦ вместе с Лордкипанидзе и Гией Габуния готовил два Камаза с оружием, на которых позднее подорвался Шамиль Басаев. Это были те самые два Камаза, которые еще во время так называемой «антитеррористической операции» 2002 года АТЦ конфисковал с грузом ПЗРК и военной формы у Амжета. Я ничем не хочу умалять заслуги российской ФСБ в деле устранения Шамиля Басаева, но мне доподлинно известно, что весьма существенную роль в уничтожении командиров «чеченского сопротивления» сыграли и грузинские спецслужбы.

Судите сами:

отравленное письмо, в результате которого умер Хаттаб, ушло из Грузии;

информация о группе Хусейна Исабаева поступила российским силовикам из Грузии;

погибший Руслан Гелаев возвращался в Грузию по просьбе Шеварднадзе и был предан спецслужбами Грузии;

в убийстве Зелимхана Яндарбиева в Катаре принимали участие спецслужбы Грузии;

по некоторым сведениям, даже обнаружение Аслана Масхадова в селении Толстой-Юрт произошло не без помощи грузинских спецслужб.

И это не мои предположения, а достоверная информация, которую я могу доказать, если это понадобится. Косвенно ее подтвердил и сам Михаил Саакашвили  во время прямого эфира при презентации открытия канала «ПИК» (Первый Кавказский). Он тогда сказал: «Я помог русским внести перелом в чеченской войне, и надо сказать, что я совершил ошибку».

Никто, конечно, не понял, о чем шла речь в этом запоздалом раскаянии или, скорее, в очередном «мэсседже» Михаила Саакашвили. Если бы он раскаялся, то не стал бы через 4 года в ущелье Лопота вновь «подставлять» очередную группу чеченцев. Как и тогда, в 2008 году в Южной Осетии, Саакашвили хотел этой провокацией усилить свою позицию перед выборами в парламент страны. Заставить грузинский электорат под страхом вторжения русских проголосовать за его Национальную партию, а значит и за него самого, якобы единственного гаранта стабильности и свободы Грузии.

Тогда в 2008-м году Зелимхан Хангошвили прислушался к моему мнению и не пошел на позиции, хотя получил от грузинских властей оружие и все необходимое для этого. Но, похоже, в той ситуации в ущелье Лопота он вновь поверил тем, кто не раз подставлял его и его товарищей под удар. Результат известен: погибли семеро чеченцев и двое грузинских силовиков.

То, что операция в ущелье Лопота была организована силовиками Грузии, подтвердил родственник первого президента самопровозглашенной Ичкерии Джохара Дудаева Умар Идигов, передавший лидеру коалиции «Грузинская мечта» Бидзине Иванишвили всю имеющуюся у него информацию о произошедшем в Лопотском ущелье в августе 2012 года. Среди погибших, как утверждает Идигов, были врач и офицер, которых «дали в сопровождение представители грузинских спецслужб, и которых они убили сами, чтобы не осталось свидетелей». Идигов заявляет, что оружие уничтоженному отряду дал экс-глава МВД Грузии Бачо Ахалая.

– Я собираюсь обо всем говорить с фактами и доказательствами – кто привез их из Австрии, кто встречал их в аэропорту, кто наставлял их, – рассказал Умар Идигов в интервью журналистам. – Господин Иванишвили указал, что у него мало информации об этом, поэтому я передал ему всю информацию, – добавил он.

Что ж, у новых грузинских властей теперь есть на руках козыри, при помощи которых можно восстановить истину и доказать всему миру, что произошедшие в Грузии перемены – это не очередная хитроумная комбинация с целью обеспечить преемственность власти, а действительно свежая волна, способная смыть с этой прекрасной страны грязь и кровь, в которых измазали ее предыдущие правители. Вот только смогут ли они, захотят ли?..