Салафитских мечетей очень много, это целая сеть — Г. Хизриева

Чудовищные кадры из Сирии, на которых боевики ИГИЛ совершают массовые казни, отрезают головы неверным, безжалостно убивают детей и женщин, свидетельствуют о том, что человечество столкнулось с новым страшным злом. Пожалуй, самым страшным со времен победы над немецким нацизмом. Напрасно кто-то надеется отсидеться: если вовремя не остановить это зло, оно доберется до каждого. Уход в ИГИЛ с территории бывшего Советского Союза принимает массовый характер. По данным экспертов, там уже воюет около 5 тысяч боевиков из СНГ. Кто такие «радикальные исламисты», ваххабиты, салафиты, которые воюют в рядах боевиков ИГИЛ, откуда взялись и почему сегодня активизировались? Об этом обозреватель побеседовала с известным исламоведом, научным сотрудником Российского института стратегических исследований (РИСИ) Галиной Хизриевой.

— Директор РИСИ Леонид Решетников во время нашего с ним интервью рассказывал, что одна из его сотрудниц на работе постоянно носит хиджаб. Он говорил о вас?

— Да.

— Для вас ношение хиджаба принципиально? Вы всегда в нем ходите?

— Нет, я снимаю хиджаб иногда. Мне просто так удобно, мне так нравится. Само слово «хиджаб» в переводе означает «завеса». Это то, что делает женщину более скромной, закрывает части тела, которые не должны быть показаны. Считается, что девушка-мусульманка принимает для себя решение надеть хиджаб в 13 лет. То есть когда она входит в возраст, после которого на ней уже можно жениться.

— Но недавно в Сети были опубликованы фотографии из школы для девочек в городе, занятом ИГИЛ. Там совсем маленькие девочки, лет 5–6, полностью укутанные в черные хиджабы, с одними только щелями для глаз.

— Это проблемы ИГИЛ. Игиловцы могут девочку и в 5 лет замуж отдать. Им почему-то втемяшилось в голову, что пророк Мухаммед взял Аишу замуж в 9 лет. Вот на этом факте, который ничем не подкреплен, они определяют отношение к девочке как к объекту мужского интереса начиная с самого маленького возраста. Хотя многие исследователи считают, что Аише было на момент брака 17 лет.

— Все же, как мне кажется, в исламе придается огромное значение внешней атрибутике, одежде. Постоянно вспыхивают конфликты со светскими властями по поводу хиджабов в школах, платков на головах…

— Сегодня уже все, кто хотел надеть хиджаб, надели его. Все, кто хотел снять хиджаб, его сняли. Главное, чтобы какой-то вид одежды не превращался в рекламу радикальных идеологий. Потому что у тех же ваххабитов существует строгий кодекс в одежде. Они сакрализуют этот момент, считая его частью веры. Но не выводит из ислама отсутствие платка на голове у женщины.

— Не выводит?

— Нет, не выводит. Точно так же не выводит из ислама отсутствие бороды у мужчины. Нигде не написано, что если мужчина сбрил бороду, то он уже не мусульманин. Более того, те же ваххабиты ради маскировки, случается, бреют бороду. Но зато сами они очень легко и непринужденно выводят из ислама всех, кто не так одет или побрит. Они только и делают, что оценивают людей: один кяфир, потому что не так встал, другой кяфир — не так сел, третий не то надел. Четвертый слушает музыку. Если человек не отвечает их параметрам, то его можно убить. В этом они похожи на немецких национал-социалистов. Те убивали людей на основании своих представлений о «чистоте» крови. А ваххабиты — на основании своих представлений о «чистом исламе».

— В представлении обывателя сложился образ ваххабита: это люди, которые ходят в коротких штанах, с длинными бородами и без усов. Еще говорят, что они почему-то не носят нижнего белья. Якобы их именно по этому признаку «опознают» сотрудники правоохранительных органов. Во всем этом заложен какой-то глубокий сакральный смысл? Почему это для них так важно?

— Им это важно потому, что их доктрина опирается на буквальное следование хадисам. Хадисы — это жизнеописание пророка Мухаммеда, его деяний и высказываний. Ваххабиты рассуждают так: было ли нижнее белье в то время, когда появились первые мусульмане? Не было. Поэтому и мы его носить не будем. По поводу коротких штанов существует хадис о том, что когда-то пророк Мухаммед увидел людей, у которых штанины волочились по полу. Дело в том, что в те времена ткань была очень дорогой, ее могли себе позволить только богатые и знатные. И они из высокомерия, стараясь подчеркнуть свой статус и богатство, носили длинные штаны. Тогда пророк Мухаммед велел, чтобы мусульмане носили короткие штаны. Поэтому ваххабиты носят короткие штаны или заправляют их в носки. Есть хадисы и для усов, и для бороды. Под каждый шаг разработана целая система правил.

— О ваххабитах все вдруг заговорили в конце 90-х. Вдруг они ни с того ни с сего появились в Дагестане и объявили на территории нескольких горных сел «шариатское государство». Откуда они взялись?

— На территории нашей страны ваххабиты появились не в 90-е, а еще в 20-е годы прошлого века, в период распада Османской империи. Идеологи ваххабизма приняли активное участие в ее развале. Именно по этой причине ваххабитов поддержали большевики. В 20-е годы в атеистических журналах того времени выходили панегирические статьи о ваххабитах, о том, что есть такое движение в мусульманской среде, которое выступает против всяких нехороших монархий. Когда стало понятно, что дело закончилось появлением на обломках Османской империи новых монархий и что никаким «освободительным движением» ваххабиты не являются, их перестали поддерживать. Тогда с Саудовской Аравией сильно испортились отношения. Советские дипломаты, которые налаживали эти отношения, были посажены в тюрьмы.

— Ваххабиты тоже подверглись преследованиям?

— Советская власть преследовала верующих вообще. Поэтому нельзя сказать, что ваххабитов как-то особенно преследовали. Ваххабизм сформировался с определенными целями, в определенном месте и в определенное время. И первоначально он не очень был распространен. Еще в 30-е годы прошлого века королевство Саудовская Аравия было беднейшей страной мира. Что они могли, эти ваххабиты? А сейчас это богатейшие страны мира — Катар, Кувейт, Бахрейн, Саудовская Аравия. И они вкладывают в распространение своей идеологии сумасшедшие деньги.

— Салафиты и ваххабиты — это одно и то же?

— Да. Слово «ваххабизм» уже приобрело определенный негативный оттенок. А «салафизм» воспринимается как название государствообразующей идеологии Саудовской Аравии, далеко не все жители которой террористы. Но на самом деле разницы между салафитами и ваххабитами нет абсолютно никакой. Один из идеологов ваххабизма, Ибн Баз (это крупнейший богослов Саудовской Аравии), говорил, что вполне возможно салафитов называть ваххабитами. И это вовсе не уничижительное название. Салафиты буквально трактуют Коран и хадисы и почти не пользуются рациональными методами выведения богословских заключений. Вот как написано, так буквально и есть.

— Получается, ваххабиты, которые появились в Дагестане в 90-е, «приняли эстафету» от проповедников 20-х годов?

— Ну почему в Дагестане? Ваххабиты были везде. Они были и в Средней Азии, и в Татарстане. Просто они не были заметны. И откуда бы им быть заметными? Эта идеология была искусственно выведена для того, чтобы создать на обломках Османской империи специфические государства. А государственности без идеологии не бывает. Даже ИГИЛ имеет собственную идеологию.

— За продвижением ваххабитской идеологии стоят саудовские деньги?

— Прежде всего за этим стоит Великобритания и ее мозги. Именно Великобритания совместно с арабскими шейхами в борьбе с Османской империей сформировала идеологию ваххабизма. Это искусственно созданная идеология, но хорошо сформулированная.

— То есть просто в Британии люди сидели и думали и сформировали эту идеологию?

— Они сидели там, где надо. Они сидели в Саудовской Аравии, на территориях Османской империи. Это были люди, связанные с разведкой. И они думали, как развалить Османскую империю, для того чтобы управлять теми богатствами, которые находятся на Ближнем Востоке.

— И им это удалось?

— Да, как мы видим. Им и Советский Союз удалось развалить.

— Поневоле возникают ассоциации с нынешней ситуацией в России. Тоже где-то сидят и думают, как использовать ваххабитов для развала РФ? Терроризм действительно заложен в этой идеологии?

— Да, так и есть. Когда создается какая-то идеология, она всегда создается для определенных целей. Если целью является развал крупного и достаточно устойчивого государственного образования, которое нельзя разломать в лоб обычной войной, то понятно, что без насилия и оправдания этого насилия сделать ничего нельзя. Значит, нужно таким образом преподнести насильственные идеологемы, чтобы эти идеологемы выглядели как протест, как борьба за справедливость, как борьба за что-то хорошее. Это такая заразная идеология, которая липнет очень быстро. Она очень легкая в употреблении. Необязательно много знать. Рассуждать вообще не рекомендуется. Знаешь определенное количество хадисов на все случаи жизни, знаешь определенные суры из Корана и манипулируешь сознанием людей. С одной целью — создать джамаат, который потом осуществлял бы прямые действия в отношении любой государственности. Деспотической или демократической — им не важно.

— У нас среди так называемой либеральной общественности распространено убеждение, что террористы появились в России вследствие того, что РФ начала бомбить Чечню. Вот до первой чеченской войны никаких ваххабитов у нас не было, а тут вдруг появились…

— Это глубокое заблуждение. Этой истории не 25 лет, а намного больше. Мне часто говорят: посмотрите, как хорошо ваххабитам живется в Великобритании, почему же мы не можем их так же хорошо адаптировать? Они там хорошо живут, потому что они — союзники Британии. Их там выращивают, содержат, обучают. Есть серьезная индустрия подготовки таких людей. Существует статистика, где больше всего молодежи поддерживает ИГИЛ. В Ливане — 1%, во Франции — 26%. В Великобритании — 7%. Запад еще не до конца понимает, какого он воспитал Франкенштейна. Потому что их основной принцип — это борьба с любым государством, и рано или поздно он обернется против них.

— Кто их финансирует? Саудовская Аравия? Американцы? Англичане?

— Сейчас они уже сами себя финансируют. Идея самофинансирования возникла на первых же этапах формирования этой идеологии по согласованию между арабскими шейхами и англичанами. Существовали разрозненные фундаменталистские группы. В 70-е годы группа английских экспертов вместе с их арабскими друзьями приняли решение, что все эти движения нужно объединить в единую силу, которая выступит против Советского Союза. И что лозунгом этой силы будет «мировой исламский порядок». Было продумано абсолютно все: система контроля над ними, система финансирования, идеология. Предполагалось сделать так, чтобы эти группы между собой не сообщались и не могли создать единого международного движения. Но что-то там не сработало, и эти группы соединились. Думаю, это произошло в тот момент, когда появился Интернет. Вот тогда они стали действительно выходить из-под контроля. Чтобы как-то их все же контролировать, в Великобритании в 2004 году был образован Всемирный совет мусульманских ученых (ВСМУ) во главе с Юсуфом аль-Кардави, человеком, который считается духовным лидером «Братьев-мусульман» (международная религиозно-политическая ассоциация, признанная террористической в ряде стран).

Этот человек находится в розыске Интерпола, он не может въехать в родной Египет, еще в целый ряд стран. Но эта организация зарегистрирована и работает в Великобритании. Ее руководители приезжают в том числе и в Россию, и их здесь принимают. У них работают банки, в частности банк «Аль Таква», учредителем которого является Кардави.

— Кто же принимает их в России?

— В Москве существует филиал кувейтского центра «Аль-Васатыйя» («Умеренность»), который поддерживает деятельность Всемирного совета мусульманских ученых. Этой организации разрешили зайти в РФ, потому что была идея контролировать через нее процесс радикализации мусульман, давая им идеологию умеренного ислама. Также для того, чтобы контролировать финансовые потоки, которые идут через Кувейт. То есть авторам идеи казалось, что они смогут это контролировать. Печаль в том, что они этого сделать не смогли. Потому что руководить структурой, которая является частью международного исламистского движения, мощно поддерживаемого Западом, невозможно силами отдела одной организации, сколь бы могущественной ни казалась эта организация в рамках одной страны.

— А откуда деньги поступают в эти исламистские банки?

— Это могут быть доходы от «черного бизнеса». Мы знаем, что Афганистан сейчас добывает пропитание себе в основном на наркотрафике. И наш нынешний «друг» генерал Дустум всегда курировал этот наркотрафик. Изначально финансирование происходило также через НПО. Например, в Кувейте существует огромное количество НПО, там для них создан очень благоприятный режим. Разумеется, никакого настоящего «гражданского общества» ни в одной стране Персидского залива не существует, и большинство этих НПО — исламистские. Они работают с накоплением и распределением средств на джихад. И никто их закрыть не может, потому что законодательство Кувейта этого не позволяет.

— Откуда же берутся средства у этих НПО?

— От богатых товарищей, у которых под попой находятся нефтяные вышки. Ведь согласно идеологии ваххабитов каждый мусульманин должен как минимум 5% от всех своих доходов отдавать на торжество ислама в мире. Представляете, что такое 5% от нефтяных доходов в Кувейте? Поэтому бизнесмены, владельцы вышек, сами эти деньги отдают, считая это благим делом.

— Как осуществляется контроль со стороны Запада?

— Там есть несколько уровней управления. На первом уровне контроль осуществляется запретом на формирование единого международного движения. Для того чтобы контролировать финансы, которые идут на расшатывание государственности евразийских стран, был создан этот ВСМУ. Средний уровень — это система «имаратов» во главе с эмирами, не связанными между собой. Это сетевая структура, которая управляется на самом верху. Третий момент управления — боевая структура, джамаат. Джамаат подчиняется Совету шуры. Такая структура управления выстраивается для того, чтобы лидера можно было в любой момент убрать. Чтобы у них не появился один общий харизматический лидер. Появление такого лидера — это угроза, потому что этот лидер под себя действительно создаст государство, которое сможет установить исламский мировой порядок.

— И сегодня эта система направлена на развал России?

— Она направлена на развал всего евразийского пространства. Запад не собирается ни с кем договариваться. Отчего так недоговороспособны ваххабиты или игиловцы? Оттого, что недоговороспособен Запад, который стоит за их спинами. Им нужно получить все.

— Как же всему этому противостоять? Возможен ли диалог с экстремистами, поддаются ли они «перевоспитанию»? Кажется, в Дагестане проводится политика диалога с ваххабитами. Она успешна?

— Уже не проводится. Был такой момент во времена правления Магомедсалама Магомедова. С идеей такого диалога выступил ряд депутатов, и их поддержали в этом статусные российские журналисты, включая небезызвестного Максима Шевченко. Они на каждом углу кричали, что северокавказским мусульманам нужно слиться в едином идеологическом порыве, понять друг друга, простить и начать дружить ради мира на земле. К сожалению, получилось по поговорке: ладно было на бумаге, да забыли про овраги. Забыли о том, что дело не в хороших или плохих людях, а в идеологии, которая принципиально направлена на разрушение. Независимо от того, какой человек этой идеологией заболел, он сесть за стол переговоров с представителями другой точки зрения не может. Он может сделать это только ради своих тактических выгод. То есть это была попытка растворить в ваххабитской идеологии суфийскую массу Дагестана и из нее сделать такой протестный гибрид, который выступит единым фронтом против государства. Это и была, по сути, задача «диалога». Ваххабиты не собираются никак корректировать свою позицию, и цель их диалога с кяфирами — войти в структуры власти, влезть в телевизор, создать для себя комфортную среду обитания. Захватить все возможные плацдармы. И в конце концов этот диалог привел к тому, что мадам Сапрыкина, которая окормлялась в небезызвестной Котровской мечети, поехала к одному из лидеров мусульман Дагестана и привела в действие надетый на нее пояс шахида (28 августа 2012 года террористка-смертница Аминат Курбанова, урожденная Алла Сапрыкина, проникла в дом суфийского шейха Саида Чиркейского и привела в действие взрывное устройство, в результате чего был убит сам шейх и его шестеро посетителей).

На этом была поставлена жирная точка в «диалоге». Более того, как только начался этот диалог и они почувствовали, что взяли Дагестан в свои руки, началась какая-то совершенно оголтелая кампания: всем бизнесменам стали рассылать флешки, в которых говорилось, что если они не будут отстегивать эти 5% на джихад, то они не мусульмане, а кяфиры, которые подлежат уничтожению. Людям поджигали бизнес, доводили до разорения. Вот на такой высокой ноте и ушел предыдущий глава республики со своего поста в Администрацию Президента РФ. Тогда об ИГИЛ еще никто не знал. Все это была лишь прелюдия.

— Эта политика примирения и привела к смене власти в республике?

— Неправильно было бы говорить, что здесь есть прямая связь. Возник некий кризис, начался поиск выхода из этого кризиса. Могу только предположить, какие выводы для себя сделал федеральный центр. Стало понятно, что власть Дагестана не справляется с ситуацией, количество терактов растет и ваххабитское подполье наглеет. Предполагаю, что было принято решение эту связку между подпольем и чиновничеством, о которой догадывался федеральный центр, разорвать. Этот запредельный уровень коррупции и массовую сдачу денег на поддержку подполья через различные энпэошные организации — прекратить. И потихоньку глава республики перешел на другую работу, в Москву. А его место занял Рамазан Абдулатипов. С приходом Абдулатипова началась активная профилактическая работа с группами исламистов и жесткая работа с людьми, взявшими оружие. Сформулируем это так.

— Вы упомянули Котровскую мечеть. Это знаменитая салафитская мечеть на улице Котрова в Махачкале. Ведь из нее вышла не только Сапрыкина, но и другие террористы…

— Из этой мечети вышел целый ряд террористов. «Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный…». Вот этот «поезд журавлиный» из террористов происходит как раз из этой мечети. Там же идет и вербовка в ИГИЛ.

— Как обстоит с этим дело в Дагестане?

— Очень хорошо.

— Этим занимаются эмиссары, которые приезжают извне?

— Да не надо им ниоткуда приезжать. Это уже давным-давно делают местные жители. Люди за это получают деньги, это такой вид работорговли. Чем больше людей ты завербуешь, тем больше тебе заплатят. Сошлюсь на турецкую журналистку Арифе Кабиль, которая недавно опубликовала расследование о том, как ее соотечественники попадают в ИГИЛ. Она говорит, что террористы зарабатывают абсолютно на всем. Если в Сирии убивают джихадиста, то за его тело у отца просят 3000 турецких лир. И еще не факт, что он это тело получит, даже если заплатит.

— Где в основном происходит вербовка?

— Вербовщики действуют там, где собираются мусульмане — в мечетях, в высших учебных заведениях, потому что им нужна молодежь от 18 до 24 лет. В Москве они действуют в тех учебных заведениях, где много кавказцев. Они внедряются в уже существующие общины традиционных мусульман, в суфийские джамааты, вытягивают оттуда молодежь, перепрошивают им мозги. Северокавказские эксперты утверждают, что на стороне ИГИЛ уже сражаются около 5 тысяч боевиков из СНГ.

— Боевики ИГИЛ получают какие-то деньги?

— Конечно. Они получают определенную сумму на себя, на членов семьи. Там существует система поощрения тех, кто женится. Выдается определенная сумма, где-то 50 долларов в месяц, на содержание супруги, примерно 450–500 долларов самому боевику, от 20 до 50 долларов на ребенка. Все зависит еще от национальности: арабам платят больше. Все остальное боевик должен добыть себе сам. Полная свобода: грабь, убивай — добыча твоя.

— Как они попадают в Сирию?

— Через Турцию. В этом даже задействован туристический бизнес. В любом аэропорту Турции можно найти человека, который встретит и проводит в Сирию.

— Вы сами общались с теми, кто побывал в ИГИЛ и вернулся?

— Я встречалась с такими в Чечне.

— Можете описать их мотивы?

— Мотивы очень разные. Вербовщики ИГИЛ часто подходят к молодым людям, семьи которых испытывают серьезные материальные трудности, имеют долги. Предлагают решить их проблемы. А потом говорят: вы должны эти деньги отработать в Сирии. Одновременно происходит обработка, «прошивка» сознания: «Государство плохое, потому что загнало тебя в такую ситуацию». Или нужно дорогое лечение для матери или отца: «Виновато государство, его социальная политика». Есть люди просто очень амбициозные, которые хотят себя проявить в чем-то. Им дают героическую идеологию: «освобождение мусульман от гнета кяфиров». На вопрос «Почему надо идти на джихад?» вербовщики дают ответ: «Потому что мусульмане унижены в этом государстве». Причем они «унижены» в любом государстве, даже там, где для мусульман вроде бы созданы все условия, как в Великобритании. Джихад должен продолжаться. Это перманентная война.

— Распространено мнение, что молодые люди идут в ИГИЛ из-за безработицы, отсутствия жизненных перспектив. Надо развивать экономику, создавать рабочие места, и проблема сама собой решится…

— Это неверно. Ведь туда идут и богатые люди. С идеологией джихадизма бессмысленно бороться только экономически, идее можно противопоставить только другую идею.

— Туда ведь уходят и женщины… Какова там их роль?

— Игиловцы очень приветствуют, чтобы новый муджахид, боевик, женился, чтобы у него появились дети. А если он погибает, то забрать женщину оттуда бывает очень сложно. По их правилам женщина остается в группировке и становится женой другого боевика, потом третьего, четвертого, пятого.

— А потом в смертницы?

— Я не видела еще ни одной, дожившей до старости. Был случай, который описывает турецкая журналистка Арифе Кабиль. Отец боевика, погибшего в рядах ИГИЛ, поехал туда, чтобы забрать тело сына и его вдову с внуком. Он хотел вырастить внука в своей семье. Но ему их не отдали, а вместо этого предложили самому вступить в ИГИЛ. Эта организация из своих цепких лап никого не выпускает.

— Вы сказали о роли мечетей в вербовке боевиков ИГИЛ. Можете назвать некоторые такие мечети?

— У нас в Дагестане, в Махачкале, этим славятся две мечети: уже упомянутая мечеть на улице Котрова и мечеть на улице Венгерских Бойцов. Прихожане этих двух мечетей постоянно мелькают в милицейских сводках. А вообще салафитских мечетей очень много, это целая сеть.

— Котровская мечеть в конце минувшего года оказалась в центре громкого скандала. Прихожане мечети утверждают, что представители Духовного управления мусульман Дагестана сместили имама и назначили своего. Это привело к стычкам. Что там происходит?

— Дагестанское МВД — это то ведомство, которое на самом деле спровоцировало ситуацию с Котровской мечетью. Дагестан — очень маленькая республика. Все про всех все знают. Если кто-то с кем-то где-то сидел и о чем-то договаривался, то информация о такой встрече неизбежно просочится. Если какой-то высокий чин из МВД встречается с муфтием республики, то понятно, что они не просто решили вместе попить чайку. Ясно, что они обсуждали что-то важное. И если после этого представитель МВД говорит, что Духовное управление само притащилось в эту салафитскую мечеть и стало требовать себе там кафедры, чуть ли не рейдерский захват пыталось осуществить, то это выглядит просто некрасиво.

— Ваша версия событий?

— Исходя из задач, которые поставлены перед руководством республики, а именно снижение уровня террористической активности, были проведены определенные мероприятия по зачистке тех мечетей республики, которые известны среди мусульман не просто как «салафитские», а как мечети, из которых вышли основные фигуранты громких террористических дел. После того как силовики провели там свои акции, они обратились напрямую к муфтию Дагестана Ахмат-хаджи Абдуллаеву и попросили его навести там порядок. То есть взять эту мечеть под свой контроль и поставить там своего имама, который вывел бы прихожан из-под влияния ваххабитской идеологии. Мечеть на Котрова изначально принадлежала семьеХачилаевых, очень известной лакской семье в Дагестане. Поэтому основой этого джамаата всегда были представители лакской элиты. Учитывая этот момент, Духовное управление поставило туда имамом тоже лакца. Но я уже говорила о высокой «договороспособности» салафитских прихожан. В соответствии с ней они начали угрожать этому имаму расправой. Духовное управление решило отозвать этого имама и поставить того, которого часть прихожан считает «своим». Это был Магомедрасул Саадуев, сейчас первый заместитель муфтия и одновременно имам центральной Джума-мечети Махачкалы. Законопослушные мусульмане всегда отзываются на просьбы государства о помощи. Однако после этого государство не сделало ни единого шага, чтобы защитить свои интересы в этой мечети. Поэтому духовные лидеры мусульман Дагестана отозвали и этого имама. Духовное управление посчитало ненужным участвовать в той конфронтации, которую затеяло государство, вовлекло его в эту ситуацию и бросило на произвол судьбы. Если представителям власти нужна эта мечеть и нужны звезды на погонах, то это их дело — наводить там порядок. И теперь ваххабиты туда войти не могут, а Духовное управление туда войти не хочет. Поэтому Котровская мечеть стоит пустая.

— А что могло в этой ситуации сделать государство? Обеспечить имамам охрану?

— Речь не только об охране. Там надо было обеспечить присутствие государства в самых разных видах. Надо каждую пятницу курировать эту мечеть, следить за тем, что там происходит, кто туда приходит. Это большая работа. Государство должно было по крайней мере обеспечить объяснение своей позиции через СМИ. Вместо этого получилось, что они выставили Духовное управление как рейдеров. Например, в газете «Черновик» выступил в свою защиту представитель одного из силовых ведомств и заявил, что они к случившемуся не имеют отношения. Хотя абсолютно всем известно, что это была прямая просьба с их стороны. И без этой просьбы мусульмане не стали бы ничего делать.

— Часто говорят о существовании «ваххабитского лобби», то есть сторонников ваххабитов в структурах российской власти, в СМИ. Это лобби действительно существует?

— Термин «ваххабитское лобби» ввел в оборот Валиулла Якупов, богослов из Татарстана, которого также убили ваххабиты. Я думаю, что его убило именно то самое «ваххабитское лобби», о котором он и говорил.

— Люди, которые, по моим предположениям, относятся к этому лобби, выдвигали «финансовую» версию этого убийства.

— У Якупова ничего не было, деньгами он не ворочал. Жил со своей женой в маленькой квартирке, которая была от пола до потолка забита книгами, между которыми был маленький проход к кровати, где они спали. Вся его жизнь была посвящена изучению ислама и борьбе с ваххабизмом. Кому он еще мог помешать? Около 60 имамов и ученых погибло от рук ваххабитов. Среди них один из самых блестящих светских мусульман, Максуд Садиков, который считал, что мусульман надо просвещать, чтобы они не уходили в радикализм. Он создал в Дагестане Институт теологии и международных отношений.

— Если ваххабиты — это действительно лишь инструмент в руках англо-саксов для развала России, то можно предположить, что ставится задача покрыть всю страну сетью таких «джамаатов». А задача «ваххабитского лобби» — убеждать общество в безобидности этих людей, которые «всего лишь молятся по-другому». Чтобы не мешали им вербовать сторонников и пускать глубокие корни в преддверии «часа Х»…

— «Час Х» уже наступил. Мы его увидели. Где сейчас самые сложные точки? Это Ближний Восток, богатый нефтью регион, это Россия и Балканы. Балканы — это транзитные пути. Так реализуется та программа, по которой они работают начиная с 70-х. Нам кажется, что наступает апокалипсис — а это просто пришло время, когда они стали работать открыто и активно. Но вернемся к нашим либеральным благодушным товарищам, которые верят во всякие сказки и думают о том, как создать наилучшие условия для ваххабитов, чтобы им жилось прекрасно рядом с ними. У меня для них неприятная новость: не станут ваххабиты жить с ними, так как и за людей их не считают. Они просто какое-то время идут с ними рука об руку, потому что те их поддерживают, потому что у тех и у других одно и то же желание: развалить эту страну, и один и тот же источник — тех и других финансируют люди, связанные с интересами США и Великобритании.